Россия в Первой мировой войне - Николай Головин

Годовой сбор главнейших хлебов России (рожь, пшеница, ячмень, кукуруза, овес) в среднем за 1910–1913 гг. составлял до 41/2 миллиарда пудов. С 1914 г. и в особенности с 1915 г. началось сокращение в силу обстоятельств военного времени в связи с уменьшением рабочих рук скота, посевной площади и пр., но одновременно с этим почти прекратился вывоз хлеба за границу.

В среднем главнейших хлебов вывозилось ежегодно до 680 миллионов пудов, т.е. около 15% общего сбора. В 1914 г. мы вывезли 348 миллионов пудов, а в 1915 г. из четырех миллиардов пудов сбора было вывезено всего 31 миллион пудов.

Правда, нужно иметь в виду, что на примитивном крестьянском хозяйстве очень чувствительно сказался отлив рабочих рук, вызванный призывом мужчин рабочего возраста в войска. С 1915 г. посевная площадь сократилась приблизительно на 20% в среднем почти повсеместно, а в некоторых районах даже до 50% (Донская и Кубанская области, некоторые уезды Саратовской, Самарской, Воронежской, Ставропольской и Астраханской губерний).

И все-таки довольствие армии хлебными продуктами являлось самой благополучной областью снабжения.

Приводимая ниже таблица потребностей армии показывает, что они могли быть вполне удовлетворены из запасов, оставшихся от урожаев 1914, 1915 и 1916 годов, даже при условиях сокращения посевной площади.

Потребление Русской армией различных продуктов хлебного производства (в млн. пудов)

1914 г. 1915 г. 1916 г. 1917 г. Итого Мука 23,6 118,3 212,0 225,0 578,9 Крупа 3,4 15,4 35,0 30,0 83,8 Овес и ячмень 52,6 153,6 295,0 175,0 676,2

Но урожай 1916 г. был мало использован для армии, и снабжение ее пошло на убыль, так свидетельствует помощник главного интенданта генерал Богатко. Причиной этого явилась та неурядица, которая происходила в самой организации дела.

Рассматривая вопрос о снабжении армии хлебными продуктами в более узких рамках, а именно — в смысле довольствия ее печеным хлебом и сухарями, следует подчеркнуть, что организация этого дела в самой армии была поставлена великолепно и только благодаря этому в армии не ощущался недостаток в сухарях и галетах. Организовать же массовое заготовление последних не удалось. Интендантство имело свои сухарные заводы, но небольшой производительности. Для развития выпечки сухарей Интендантство пыталось привлечь частных предпринимателей. Но большинство сухарных заводов скоро прекращало свое существование. Еще неблагоприятнее обстояло дело с галетными заводами, ибо эти заводы требовали более сложного оборудования, нежели сухарные.

Если в отношении хлебных запасов Россия находилась в очень благоприятных условиях, то в отношении удовлетворения потребности армии мясным довольствием положение было совсем другим. «В нормальное время, — пишет министр земледелия А.Н. Наумов, — наша страна была бедна скотом по сравнению с другими государствами. На всю огромную территорию империи в 1913 году было всего 52 миллиона голов рогатого скота. Ежегодный естественный прирост достиг около 9 миллионов голов. Этим же количеством измерялось приблизительно обычное годовое потребление населения. С начала войны питание армии требовало усиленного притока мяса и в населении увеличилось потребление мяса главным образом под влиянием прекращения пьянства».

За первый год армия взяла 5 миллионов голов, что вместе с потреблением населения составляет внушительную цифру в 14 миллионов голов. Кроме того, эвакуация ряда западных губерний была сопряжена с потерей для хозяйства страны не менее чем 4 миллионов голов, частью оставшихся в занятом неприятелем районе, частью павших. В общем, за год было израсходовано более 18 миллионов голов, т.е. сверх нормального прироста было взято из стад более 9 миллионов голов. Оставшиеся 44 миллиона голов, считая и Сибирь, должны были дать приблизительно до 7 миллионов голов нормального прироста. Потребление же армии и населения предъявило спрос на 14 миллионов голов. Приходилось снова уменьшить капитал основного стада на 7 миллионов голов или, как это и было осуществлено, сокращать размер мясного питания в первую очередь тыла, а затем и самого фронта.

При этих условиях с очевидностью явствует все то огромное значение тех или других мер со стороны правительства, имевших целью возможно бережнее относиться к общему запасу мясных продуктов в смысле наиболее целесообразного его использования путем заготовок, хранения и распределения. «К глубокому сожалению, — пишет А.Н. Наумов, — и в этом отношении при принятии мною главного руководства делом имперского снабжения я встретил обстановку деловой растерянности, благих предначертаний и успокоительных надежд, опять-таки полное отсутствие обдуманного заранее практического плана… и в результате: ужасающие потери живого скота и огромные порчи в пути и на стоянках заготовленного мяса. Холодильников не было, учета скота никакого, и хаотичность в деле закупок и распределения… Уместным считаю здесь упомянуть о той огромной подсобной роли в деле продовольственного снабжения страны, главным образом армии, которую могло бы сыграть консервное дело, если бы таковое было правильно и заблаговременно поставлено в России. Колоссальный запас рыбных богатств, изобилие плодов и овощей да, наконец, абсолютная масса мяса, включая сюда баранину и свинину, — все это материал, не истощимый для консервных заготовок, требующих, в свою очередь, тоже обдуманного плана и системы для наилучшего способа фабрикации, хранения и использования».

Вот та мрачная картина в деле снабжения армии мясом, которая нарисована главой самого ведомства продовольствия. Бывший министр, А.Н. Наумов свидетельствует при этом о колоссальной работе, которая была проявлена в его ведомстве. «Но… — пишет А.Н. Наумов, — какие бы планы ни создавались, сила таковых лишь в их внутренней согласованности и совокупности осуществления их в жизни благодаря единству действий их исполнителей. На почве разрозненности действий аннулируется эффект общности усилий и отпадает та полнота ответственности, которая является непременным условием всякой здоровой постановки дела. Между тем с первых же шагов моей деятельности как единственно ответственного руководителя продовольственным снабжением армии и страны я встретил прежде всего во всех областях и условиях создавшейся продовольственной обстановки именно ту разрозненность действий, учреждений и лиц, которая подрывала в корне текущую работу и ослабляла энергию для предстоящей».