Алая нить - Франсин Риверс

Сьерра взбунтовалась:

— Нет, он не может праздновать с нами Рождество.

— Он будет совсем один, — заключила Каролина и ужасно расстроилась. — В одиночестве. Неужели мы не можем позвать его? Пожалуйста?

— Поговорим об этом позже, — решила Сьерра, надеясь тем временем, что Алекса переедет какой-нибудь грузовик или его похитят террористы. — Прямо сейчас нам следует переодеться в костюмы и идти в церковь.

В течение последующих нескольких часов Сьерра наслаждалась охватившим ее трепетом и волнением перед выходом на сцену. Как только она надела костюм, члены хора собрались вместе и помолились за то, чтобы их театральное действо было воспринято не только как развлечение. Чтобы оно открыло сердца тех, кто будет слушать музыку и смотреть воссоздание событий в момент рождения Мессии.

Представление началось, и нервозность улетучилась. Сьерра так много репетировала, что сразу вспомнила роль, как только ступила на сцену, построенную прихожанами для расширения хоров. Она полностью отдалась музыке, пела от всего сердца, радуясь рождественской истории и сознавая ее значение для всего мира.

Иосиф прибыл из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называвшийся Вифлеем (его изобразили в углу сцены), где записал себя и свою молодую жену Марию, поскольку Квириний, правитель Сирии, проводил перепись населения по приказу римского императора.

— Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице[51].

Клэнтон, исполнявший роль одного из молодых пастухов, встал на колени перед архангелом Гавриилом и спел сольную партию, возвещая о великой радости:

— Ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь[52]…

Взрослый хор вступил, как только забрезжили тонкие лучики света на потолке, и затем новая ярчайшая звезда зажглась на «небе».

— Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение![53]

К Гавриилу присоединилась стайка детей в белом, с крыльями и нимбами вокруг маленьких головок, и голоса их растворились в сладчайшей гармонии. Среди них была и Каролина. Музыка стала громче, как только хор взрослых слился с детскими голосами. Сьерра слушала, как нарастает сила музыкального звучания, наполняя все пространство церкви, и звенят голоса, восхваляющие рождение Царя, и ее сердце забилось быстрее. Она ликовала!

«О, Иисус, Иисус, как бы я хотела чувствовать этот восторг каждый день!»

Любовь и радость наполнили каждую клеточку ее тела живительной силой и теплотой. Она забыла обо всем на свете, особенно о том, чего Господь ждал от нее.

Пастор прочитал молитву по окончании торжественной инсценировки, затем в холле подали закуски. В последнюю очередь Сьерра ожидала увидеть здесь Алекса. Когда она обнаружила его стоящим в дальнем конце помещения, такого красивого, в черных брюках, в дорогой шелковой серой рубашке и черной спортивной куртке, сердце Сьерры болезненно сжалось. Он беседовал с Дэннисом, и разговор этот явно не был легким.

— Эгей, папа здесь! — воскликнул Клэнтон, который все еще держал в руке пастушеский посох.

— Вижу.

Покидая Сьерру, Клэнтон выставил перед собой посох и, рассекая волны хористов и гостей, направился к отцу. Каролина чуть погодя тоже увидела Алекса и побежала к нему.

Маленькие предатели.

Сьерра все еще не могла успокоиться после сказанных Алексом слов вчера в его квартире.

«Я никогда не любил Элизабет так, как тебя».

Да, конечно! Если он так сильно любил ее, почему же он ушел? Почему он сказал, что презирает ее и ждет с нетерпением развода? Почему он смотрел на нее так, словно ненавидел ее?

«Так же, как ты сейчас смотришь на него, возлюбленная Моя?»

Она отвернулась и взяла печенье с большого блюда. Шоколадное, ее любимое. Сейчас его вкус показался Сьерре отвратительным. Весь тот восторг, который наполнял ее во время хвалебного песнопения Господу всего полчаса назад, внезапно испарился, выкипел, подогретый жаром возмущения и ярости.

«Он портит мне все Рождество, Господи. Разве Ты не можешь избавить меня от этой мучительной боли, которую я чувствую при одном только взгляде на него? Он изменил мне! Самое меньшее, что Ты можешь сделать, — это наслать на него какую-нибудь страшную болезнь».

— Папа сказал, что он завтра вылетает в Сан-Франциско, — сообщил Клэнтон. — Он проведет Рождество с abuelo у abuela[54].

Горькая досада наполнила Сьерру. Ему даже не хватает чуткости и душевной тонкости, чтобы остаться на праздники дома и пострадать в одиночестве! Нет. Он должен ехать в Хилдсбург и насладиться рождественскими каникулами в обществе Луиса и Марии.

Разумеется, она оставила без должного внимания тот факт, что они приглашали на праздники и ее.

Каролина многозначительно вздохнула:

— Как бы мне хотелось поехать!

Душой Сьерра была на стороне дочери, но даже и не подумала признаться в этом.

— Мы поедем к дедушке и бабушке на Пасху.

Лететь в Сан-Франциско втроем слишком накладно. К тому же, она должна будет на протяжении всего праздничного обеда смотреть на Алекса и в придачу ко всему чувствовать на себе робкие, полные надежд, взгляды Луиса и Марии. А еще у нее нет никакой возможности взять выходные за свой счет.

В любом случае, Сьерра ничего уже не могла изменить: билеты на все рейсы наверняка давно раскуплены.

В голове вертелись мириады вариантов вежливого отказа, пока она ждала, что Алекс подойдет поговорить с ней. Она мигом представила себе, как он будет стоять на коленях и просить ее провести эти дни с ним. Но Алекс не приблизился к ней даже на расстояние двадцати футов. Вместо этого он незаметно и тихо удалился.

Когда она заметила его уход, то решила для себя, что ее это нисколечко не заботит. И все-таки желчь разъедала ее изнутри.

* * *

Как только Сьерра переступила порог дома, зазвонил телефон.

— Еще не успокоилась?

— А с чего мне злиться?

— Ты мне скажи.

Она швырнула трубку, надеясь, что у него лопнут барабанные перепонки. Снова раздалась трель телефона. Схватив трубку, Сьерра выпалила:

— Не имею никакого желания говорить с тобой. Не желаю ничего слышать о тебе. Хочу только одного: забыть, что ты живешь на одной планете со мной.