Сердце зимы - Роберт Джордан

Смахивающий на короб фургон – маленький домик на колесах – напоминал виденные Мэтом фургоны Лудильщиков, хотя явно был предназначен не для жилья, судя по уйме всяких шкафчиков с полочками и верстаков вдоль стен. Морща нос от витавших здесь странных, едких запахов, он неловко заерзал на трехногом табурете – единственном, на чем тут можно было сидеть. Сломанная нога и треснувшие ребра срослись, как поджили и ссадины, которыми Мэта щедро одарил проклятый дом, рухнувший ему на голову, но раны все еще побаливали. Кроме того, он надеялся вызвать к себе сочувствие. Женщины любят проявлять сочувствие, если играешь по правилам. Мэт заставил себя перестать крутить на пальце продолговатое кольцо-печатку. Если покажешь женщине, что нервничаешь, то она обязательно истолкует это по-своему, и тогда забудь о сочувствии – считай, оно в окно вылетело.

– Послушай, Алудра, – сказал Мэт, расплываясь в своей самой обворожительной улыбке, – к этому времени ты уже и сама должна знать, что во второй раз Шончан не захотят смотреть на фейерверки. Как я слыхал, эти дамани устраивают что-то под названием Небесные Огни, рядом с которыми твои лучшие фейерверки все равно что искорки в печной трубе. Ты только не обижайся.

– Лично я этих так называемых Небесных Огней не видывала, – пренебрежительно ответила Алудра с сильным тарабонским акцентом.

Она склонилась над стоявшей на верстаке деревянной ступкой размером с добрый бочонок, и, несмотря на то, что ее длинные, до пояса волосы были прихвачены на затылке широкой синей лентой, выбившиеся темные пряди упали на лицо. Длинный белый передник с темными пятнами ничуть не скрывал, как тесно ее темно-зеленое платье облегает бедра, однако Мэта больше интересовало то, что она делает. Не то, что она делает в данный момент, а ее занятие вообще. Деревянным пестом длиной чуть не в полруки она измельчала крупнозернистый черный порошок. Порошок чем-то походил на смесь, которую Мэту как-то довелось увидеть во вскрытом им фейерверке.

– В любом случае, – продолжала Алудра, не замечая его пристального взгляда, – я не стану раскрывать секретов Гильдии. Это-то ты понимаешь, да?

Мэт поморщился. Столько дней он потратил, стараясь навести разговор на нужную тему, с тех пор как набрел случайно на странствующую труппу Валана Люка и узнал, что Алудра в Эбу Дар. Больше всего он боялся, что она упомянет о Гильдии Иллюминаторов.

– Но ведь ты больше не Иллюминатор, не забыла? Тебя вышибли... э-э... ты говорила, что покинула Гильдию.

Не впервой у Мэта появилась мысль напомнить Алудре, как однажды он спас ее от четырех гильдийцев, желавших перерезать ей глотку. Большинство женщин, напомни им о чудесном спасении, бросились бы ему на шею с поцелуями и пообещали все что угодно. Но Мэту даже сразу после спасения благодарных поцелуев не досталось, поэтому было маловероятно, что Алудра кинется ему в объятия сейчас.

– Все равно, – легкомысленным тоном продолжил Мэт, – о Гильдии тебе нечего беспокоиться. Вон как долго ты уже запускаешь ночные цветы, и что? Никто не появился и не попытался тебя остановить. Готов об заклад биться, тебе ни одного Иллюминатора не попадалось.

– Ты что-то узнал? – тихо спросила Алудра, по-прежнему не поднимая головы. Пестик замедлил движение, почти замер. – Расскажи.

У Мэта чуть волосы дыбом не встали. Как у женщин так выходит? Прячешь все ниточки, утаиваешь все улики, а они тыкают пальцем прямехонько в то, что ты желаешь скрыть.

– Ты это о чем? Да я слыхал лишь то, что и ты. Главным образом о Шончан.

Алудра повернулась так стремительно, что взметнулись волосы, и, схватив тяжелый пестик обеими руками, занесла его над головой. У Алудры, лет на десять старше Мэта, были темные глаза и маленькие пухлые губы, которые как будто только и ждали, когда же их поцелуют. Мэт раза два всерьез подумывал, не поступить ли ему именно так. После нескольких поцелуев большинство женщин становятся сговорчивее. Но сейчас она оскалила зубы и, казалось, вот-вот откусит ему нос.

– Рассказывай! – прикрикнула Алудра.

– У доков я играл в кости с несколькими шончанами, – нехотя заговорил Мэт, опасливо косясь на воздетый пестик. Мужчина, когда дело несерьезное, может припугнуть, накричит да и уйдет себе, но с женщины станется из-за пустяка и черепушку тебе раскроить. А у него от долгого сидения затекла нога, и он не был уверен, что сможет быстро вскочить с табурета. – Не хотел, чтобы ты от меня узнала, но... Алудра, Гильдии больше не существует. Ее квартала в Танчико уже нет. – У Гильдии по-настоящему был всего один центр, один квартал в Танчико. Тот, что находился в Кайриэне, был давно покинут, а что до остального, то Иллюминаторы лишь странствовали, устраивая представления для правителей и знатных особ. – Они отказались впустить шончанских солдат на свою территорию, а когда те все же вломились туда, стали сражаться, точнее, пытались сражаться. Я не знаю, что произошло – может, солдат выронил фонарь, где нельзя было... В общем, как я понял, произошел взрыв и весь квартал взлетел на воздух. Наверняка, преувеличивают. Но Шончан решили, что кто-то из Иллюминаторов использовал Единую Силу, и они... – Он вздохнул и попытался смягчить голос. Кровь и пепел, этого он рассказывать не хотел! Но она жгла его злым взглядом, и проклятая дубина грозила обрушиться на голову. – Алудра, Шончан собрали всех уцелевших после взрыва и еще тех Иллюминаторов, что ушли в Амадор... Их всех сделали да’ковале. А это означает...

– Я знаю, что это означает! – с яростью сказала Алудра. Развернувшись к своей ступке, она принялась так энергично орудовать пестиком, что Мэт испугался, как бы та не взорвалась, если в ней и впрямь порошок для фейерверка. – Дураки! – сердито бормотала Алудра, громко стуча пестиком в ступке. – Слепые дураки! Глупцы! Перед сильными и власть имущими нужно всего лишь согнуть шею да и пойти себе дальше, но они и этого не поняли! – Шмыгнув носом, она вытерла щеки тыльной стороной руки. – Ты неправ, мой юный друг. Пока жив хоть один Иллюминатор, жива и Гильдия, а я, я-то еще жива! – По-прежнему не глядя на Мэта, она еще раз вытерла щеки. – И что бы ты сделал, дай я тебе фейерверки? Стал бы, наверное, швырять их в Шончан из катапульты, да? – Фыркнув, она ясно дала понять свое отношение к подобной затее.

– А чем плоха идея? – спросил Мэт обиженно. Добрая полевая катапульта, так называемый скорпион, выстреливает десятифунтовый камень на пятьсот шагов, а десять фунтов фейерверков – это штука помощнее всякого камня. – Но у меня есть мысль получше. Видел я те трубы, с помощью которых ты запускаешь в небо ночные цветки. Как ты говоришь, на три сотни шагов, если не дальше. Наклони трубу под углом к земле, и готов спорить, она зашвырнет ночной цветок на тысячу шагов.

Уставившись взглядом в ступку, Алудра что-то пробормотала себе под нос. Как почудилось Мэту, нечто вроде «что-то я разболталась», и совсем уж бессмысленное о красивых глазках. Он поторопился отвлечь ее мысли от секретов Гильдии.

– Эти трубки куда меньше катапульты, Алудра. Если их как следует спрятать, Шончан ни за что не узнают, откуда они взялись. Считай это расплатой им за квартал Гильдии.