Бесы Черного Городища - Ирина Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом фоне история Наумки, чуть было не повлекшая за собой череду еврейских погромов, оказалась самой благополучной. Он вышел из тюрьмы и опять занялся своим доходным промыслом, наживая новые богатства и новых врагов. О тайных пристрастиях господина Сыроварова каким-то образом узнали многие, и он вынужден был уехать из города. Петухов вернулся на свою мельницу, теперь на руках у него внук, к которому он относится с неожиданной нежностью и любовью.
Капитолина, как пособница бандитов, до сих пор содержится в следственной тюрьме и вряд ли выйдет на свободу в ближайшие пять-шесть лет. Не избежала этой участи и Вера Полиндеева. Наденька и Екатерина Савельевна носят ей передачи и сокрушаются, что она считает себя героиней и намерена следовать за своим несостоявшимся женихом хоть на каторгу, хоть на галеры.
Сам Александр Смешков уверен, что от петли ему не отвертеться. На его счету не один десяток кровавых преступлений. Но эта череда злодейств пресеклась в Североеланске благодаря умениям и сноровке агентов уголовного сыска…
Алексей подошел к крыльцу управления и тотчас заметил черные клубы дыма, вылетавшие из окна, за которым, он знал точно, Иван пыхтел над составлением июльской сводки, или, как ее называли в управлении, «Месячным дневником преступлений».
Он вошел в кабинет. Иван, развалившись в кресле, смолил очередную самокрутку и между делом поучал Илью, как совладать с карманниками, которые после выхода Наумки из тюрьмы снова обнаглели до безобразия.
— Что? Готова сводка? — спросил Алексей и, не дожидаясь ответа, взял в руки стопочку лежащих на столе исписанных мелким почерком листков бумаги. Быстро их проглядел.
Иван постарался на славу. Большую часть сводки составлял отчет о ликвидации шайки Бурцева и Смешкова. И лишь в конце упоминались другие преступления, которые остались почти незамеченными на фоне тех, что совершили два негодяя, сколотившие одну из самых ловких и жестоких за последние годы банд.
— Разрешите идти? — Илья посмотрел на Алексея. — Задумали мы тут с Корнеевым одну каверзу против Наумки и его шпаны. Надо успеть, пока не стемнело.
— Иди, — разрешил Алексей и прочитал вслух последнее донесение сводки:
— 27 июля сего года в селе Картузове было совершено вооруженное нападение шайки разбойников на дом крестьянского старосты Живодерова.
Вернувшись в село, отбывший тюремное заключение Игнатюк в компании со Спиридоновым, Халявиным и Другими лицами составили шайку и начали грабить дома мирных крестьян. И вот эта шайка разбойников напала на дом Живодерова. Поводом к этому послужила месть одного из бандитов, Халявина, Живодерову за то, что в бытность свою когда-то сотским[17]тот изобличил его в убийстве и он отбыл наказание в каторжной тюрьме г. Иркутска.
Налет был совершен в 21.00 вечера, когда Живодеров находился дома. Услышав звук разбиваемых окон, он схватил винтовку и стал отстреливаться. Одним выстрелом была убита случайно проходившая по улице крестьянка Ефимия Сальникова, а другим в одном из соседних домов ранена 3-летняя девочка Булычева.
Тогда нападавшие подожгли в нескольких местах дом Живодерова. Пожар быстро распространился, и в огне погибло все имущество Живодерова и много скота, а сам он со своей семьей едва спасся бегством от озверевших буянов.
Прибывшим уездным агентом уголовного сыска Н. Д. Чекуриным вся шайка разбойников была изловлена и под строгим конвоем отправлена в Североеланск. Доставлен также в Североеланск и сам потерпевший Живодеров.
Опять сплошная лирика, — вздохнул Алексей, — может, тебе, Ваня, попробовать не сводки, а романы о полицейских сыщиках писать? Очень складно получилось бы!
Иван искоса посмотрел на него, потом поднялся из-за стола и вытащил из кармана портсигар. Вместо папирос там хранились аккуратно нарезанные четвертинки специальной бумаги. Из другого кармана Вавилов достал кисет и медленно, с особым тщанием принялся сворачивать новую самокрутку.
Алексей молча наблюдал, как приятель перегибает желобком бумагу, рассыпает по всей длине листа табак… Наконец Иван поднес спичку и глубоко затянулся. И только выдув залпом густой клуб дыма, задумчиво посмотрел на Алексея.
— Романы, говоришь? Да какие тут романы! Смотри, я из-за этой писанины поседел! — Он склонил голову, демонстрируя белые прядки, щедро проступившие на висках и проглядывавшие сквозь абсолютно черные волосы на затылке. — Все твари эти, Федотка да Смешков. — Он подошел к окну и выглянул наружу. — Вот и август подоспел. Не заметишь, как лето пролетит. Скажи лучше, когда свадьбу играть надумали? В сентябре?
— Смотри, опять сглазишь! Передумает Лиза! — улыбнулся Алексей и, присоединившись к Вавилову, присел на подоконник.
— Теперь не передумает! — глубокомысленно заметил Иван, выдувая новую порцию дыма. — Любит она, дурень, тебя! Не упусти ее!
— Не упущу! — расплылся Алексей в счастливой улыбке.
Некоторое время они молча наблюдали, как гаснет закат над дальними горами, как меркнут, бледнеют и исчезают совсем отблески солнечных лучей на скальных отрогах лесистого кряжа. Черной пантерой прокралась в город ночь. В домах один за другим гасли огни, и только в окнах сыскного отделения до сих пор мелькали тени людей и вовсю горел свет. И никто, кроме, пожалуй, господа бога, не знал, когда ему суждено погаснуть.
Где-то далеко в полях созревала пшеница, на горизонте вспыхивали зарницы. Мир и покой установились над Землей: и над Североеланском, и над Покровским, и над Черным Городищем, и над одинокой заброшенной могилой на речном откосе вблизи старого бакена…
Надолго ли?..