Путешественник. Том 2. Сокровища поднебесной - Гэри Дженнингс

— Могу я также попросить, ваше величество, пару лошадей для меня и моей переводчицы, на которых мы могли бы доехать до берега и поискать там корабль, дабы отплыть восвояси?

— Вы их получите завтра утром, и еще я выделю вам пару крепких дворцовых стражников в качестве эскорта.

Я поспешил прочь, чтобы начать укладывать вещи к отъезду и приказать Тофаа делать то же самое. Она подчинилась, правда, без особой радости. Мы все еще собирались, когда мастер музыки заглянул к нам в покои, чтобы попрощаться. Мы с ним обменялись комплиментами и пожеланиями всего самого хорошего. И вдруг его взгляд случайно упал на вещи, которые я разложил на кровати, чтобы упаковать их, и гость заметил:

— Я вижу, вы берете с собой зуб слона, на память о вашем пребывании здесь?

— Что? — удивился я. Он внимательно оглядел зуб Будды. Я рассмеялся, решив, что это шутка, и сказал: — Ну-ну, мастер Хусру, вы меня не одурачите. Бивень слона по размеру больше меня, я бы не смог его даже поднять.

— Бивень, да. Но неужели вы думаете, что слон жует свой корм при помощи бивней? Для этого у него есть целые ряды коренных зубов. Вроде этого. Я полагаю, вы никогда не заглядывали слону в пасть?

— Нет, не заглядывал, — пробормотал я, чуть не заскрежетав своими собственными зубами. Я подождал, пока он распрощается и уйдет, после чего дал волю гневу: — A cavàl donà no se ghe varda in boca! Che le vegan la cagasangue![236]

— Да что случилось? Почему вы так кричите, Марко-валлах? — спросила Тофаа.

— Да скрутят этого проклятого раджу смертельные колики! — неистовствовал я. — Этот мерзкий прыщ обеспокоен моим продолжительным пребыванием здесь. Он, наверное, совсем отчаялся ждать, пока еще кто-нибудь придет во дворец с зубом Будды, настоящим или поддельным. И решил действовать сам. И еще имел наглость взять от меня награду! Пошли, Тофаа, давайте выскажем ему все это в лицо!

Мы спустились вниз, разыскали управляющего, и я потребовал немедленной встречи с маленьким раджой, но управляющий произнес извиняющимся тоном:

— Раджа отсутствует, его носят в паланкине по городу, чтобы правитель одарил своих подданных высокой честью смотреть на него, восхищаться им и приветствовать его. Я только что объяснил все это одному назойливому посетителю, который заявляет, что проделал долгий путь, и настаивает на том, чтобы увидеть раджу.

После того как Тофаа перевела это, я равнодушно посмотрел на посетителя — еще одного индуса в дхоти, — но тут мой глаз уловил предмет, который он держал, и в тот же самый миг моя спутница возбужденно воскликнула:

— Это он, Марко-валлах! Это тот самый ловец жемчуга, я помню его еще по Акуабу!

Разумеется, посетитель принес зуб. Он тоже был огромным и очень походил на мое последнее приобретение, но только этот зуб был вставлен в ажурную золотую оправу, как драгоценный камень. И все это было покрыто патиной, которая безошибочно свидетельствовала о солидном возрасте реликвии. Тофаа и мужчина о чем-то оживленно затрещали, затем она повернулась ко мне снова.

— Это и правда он, Марко-валлах. Тот человек, который играл с моим ныне покойным дорогим супругом в Акуабе. А это та самая реликвия, которую он выиграл в тот день в кости.

— Сколько именно зубов он выиграл? — спросил я, все еще настроенный весьма скептически. — Он ведь уже доставил накануне во дворец один зуб.

Снова последовала трескотня, а потом Тофаа опять заговорила со мной:

— Этот человек ничего не знает ни о каком другом зубе. Он прибыл только что, тащился пешком всю дорогу от побережья. Этот зуб единственный, который у него когда-либо был, и ему не хочется с ним расставаться, потому что благодаря зубу у него здорово увеличился улов жемчуга в прошлом сезоне. Однако он обязан подчиниться приказу раджи.

— Ну, значит, тогда это просто удивительное совпадение, — сказал я. — Похоже, сегодня просто день зубов. — И добавил, услышав шум во дворе: — А вот и раджа возвращается, как раз вовремя, чтобы поприветствовать единственного честного подданного в своем государстве.

Маленький раджа важно вошел внутрь, а за ним по пятам следовали окружающие его придворные — те, кто выкрикивает и восхваляет, и прочие лебезящие подхалимы. При виде нашей группы, ожидающей его перед входом в зал, правитель от удивления остановился. Тофаа, управляющий и ловец жемчуга мгновенно пали ниц, но, прежде чем кто-нибудь из них смог заговорить, я обратился к маленькому радже на фарси шелковым голоском:

— Оказывается, ваше величество, этот добрый ловец жемчуга так обрадовался награде за первый зуб и еще ему так понравилась еда, которой вы его потчевали, что он принес еще один.

На какой-то миг раджа испугался и смутился, но быстро сообразил, что я поймал его на обмане, и взял себя в руки. Он не притворялся виноватым или сконфуженным, а прекрасно разыграл возмущение: бросил испепеляющий взгляд, полный неподдельной злобы, на простодушного ловца жемчуга и изрек еще одну вопиющую ложь:

— Этот жадный негодяй всего лишь решил поживиться, Марко-валлах.

— Возможно, это и так, ваше величество, — произнес я, продолжая притворяться, что поверил в его фарс. — Но я с благодарностью принимаю и эту новую реликвию тоже. Потому что теперь я могу подарить одну из них своему великому хану Хубилаю, а другую оставить в качестве прощального дара вашему великодушному величеству. Ваше величество достойно ее. Вот только как быть с наградой, которую я уже уплатил? Должен ли я дать рыбаку еще столько же монет за то, что он доставил эту новую реликвию?

— Нет, — холодно произнес маленький раджа. — Вы и так уже заплатили очень щедро. Я уговорю этого человека удовлетвориться первоначальной наградой. Поверьте мне, я смогу его убедить.

Правитель резким тоном приказал управляющему, чтобы тот отвел мужчину на кухню и накормил — другой едой, задумчиво добавил он, — после чего развернулся и отправился в свои покои. А мы с Тофаа вернулись в свои, чтобы закончить упаковывать вещи. Я осторожно завернул настоящий, оправленный золотом зуб, чтобы безопасно довезти его, а фальшивый оставил на самом видном месте так, чтобы маленький раджа все понял.

Я больше никогда не видел этого человека. Возможно, он не захотел напоследок сталкиваться со мной, осознав, что мое и прежде-то невысокое мнение о нем стало еще ниже после того, как я узнал, что он всего лишь карикатура на правителя: жулик, обманывающий свой собственный народ, расхититель чужих, полученных по праву наград и, что хуже всего, человек, не способный даже признать свою ошибку или промах. Уж не знаю, было ли радже стыдно, но в любом случае он не попрощался с нами, даже не встал с постели, чтобы проводить, когда на следующий день мы уехали на рассвете.

Мы с Тофаа как раз стояли на заднем дворе, ожидая, пока выделенные нам в качестве эскорта люди оседлают наших лошадей и привяжут ремнями вещи к седлам, когда я увидел, что из дворца через черный ход вышли двое. В полумраке утра я не мог разглядеть, кто это, но один из них уселся на землю, тогда как другой встал рядом. Наши сопровождающие разом прекратили работу и что-то неразборчиво забормотали а Тофаа перевела мне: