Следы апостолов. Секретная миссия - Эндрю Олвик

— Вы, сударь, больше похожи не на хранителя, а, извините за сравнение, — на помоечного гнома. Я весьма удивлен, что сокровища, которые отныне будут служить Великой Германии, до сей поры охранялись таким ничтожеством. В общем, спасибо за сказку, пора, пожалуй, поставить точку в этом нелепом поединке, — произнеся свою тираду, доктор занес над Адамом саблю.

Удар удалось отразить, выставив вперед алебарду. Сабля Вагнера рассекла древко и ушла вбок, что дало время выиграть еще несколько мгновений и возможность добраться до изготовленной из будильника взрывной машины.

— А вот теперь действительно пришло время поставить точку, — ответил Адам, поворачивая и замыкая большую стрелку будильника в котором заранее было удалено стекло с самодельным контактом, расположенным на цифре 12.

— До встречи в аду, любезный сударь.

В ту же секунду вдали раздался взрыв и по туннелю, вместо обжигающей волны взорванного метана пробежал легкий, гонимый какой-то мощной неведомой силой холодок.

Доктор опустил клинок, и посветил фонариком в черную пустоту туннеля. «Только не обосритесь от страха, сударь», были последние, произнесенные на непонятном русском, слова, которые услышал в своей жизни оберштурбманфюрер Отто Вагнер, перед тем, как его накрыла и унесла в черную неизвестность стремительная холодная волна.

* * *

В этот самый момент Генрих подъезжал к замку. На заднем сиденье «Опеля», укрывшись от посторонних глаз пледом, лежала Стефания. Земля содрогнулась, засуетились стоящие на входе в замок охранники и обслуга, Генрих поддал газа и погнал автомобиль в парк прямо по направлению к входу в подземелье.

К дому Язэпа полчаса тому назад Генрих подоспел вовремя. Картина, которую он застал, не оставляла времени на раздумья. Прозвучал выстрел. Язэп с окровавленным лицом и простреленным коленом корчился в углу, а пьяный в стельку Штольберг уже поднимал ствол в направлении дрожащей от страха Стефании.

— Последний раз спрашиваю, кто есть на самом деле Генрих Штраубе? — спросил Штольберг, медленно повернув голову на звук дверного колокольчика.

— Да какая разница, Эрих, — ответил Генрих и навел на Штольберга револьвер. — Мне жаль, в тебе умер хороший фотограф, — закончил он и нажал на спусковой крючок. Немец рухнул на пол, разбрызгав мозги по стенке.

— Дед, ты как? — спросила Язэпа Стефания, опускаясь перед ним на корточки.

— Нормально, — успокоил внучку связник. — Послушай, Генрих, — повернул голову в сторону своего спасителя сапожник, — вам нужно быстро отсюда сматываться. С минуты на минуты тут будут немцы. Пистолет оставь мне и бегом оба отсюда. Я тут по-своему все решу. Прощайте, ребятки, да хранит вас Господь.

«Сообразительный дед, — подумал Генрих, распахивая перед девушкой дверь, — да и я молодец, хорошо, что остановил машину возле самого входа. Даст Бог, никто не припомнит, как я девчонку отсюда выводил».

— Пригнись, и быстро в машину, — скомандовал он Стефании, — укройся там пледом и сиди как мышь. Генрих опять заскочил внутрь, забежал в гостиную, где на столе стоял горшок с молоком, схватил его и опять выскочил на улицу.

— Что там случилось, — спросили у Генриха подъехавшие на мотоцикле солдаты.

— Понятия не имею. Я лишь забрал молоко, которое оставляют для моего шефа на пороге. Там внутри, похоже, стреляли, так, что будьте предельно осторожны.

— Уезжайте отсюда быстрей, — порекомендовал солдат.

Через несколько мгновений раздались несколько пистолетных выстрелов с двумя длинными автоматными очередями.

— Жаль Язэпа, хороший был мужик, — констатировал Генрих. На заднем сидении Стефания обливалась слезами…

И вот теперь еще этот взрыв. «Он там что, совсем на голову присел, этот Адам», — думал Генрих, останавливая машину возле входа в подземелье.

— Жди в машине, я быстро, — скомандовал он Стефе и скрылся в колодце. Генрих добежал до решетки, когда услышал голос Адама, раздающийся снизу. Тот, вцепившись руками в железные прутья, плавал в окровавленной воде и смотрел на Генриха обреченными глазами.

— Кажись мне хана, пан барабан, — ухмыльнулся Адам.

— Быстро говори, что произошло.

— Да ничего особенного. Грохнул я твоего Вагнера вместе с лабораторией. Да вот не рассчитал немного, вода хлынула, и продолжает прибывать. Минут десять назад по пояс было, а сейчас уже по горло. И Золотых Апостолов я видел. Увидишь Стефанию, так ей и скажи, мол, есть они на самом деле. Пусть не сомневается.

— Давай ты ей сам об этом скажешь, а я пока подумаю, как тебя отсюда извлечь. Обожди, я сейчас ее сюда приведу. — Генрих выскочил наверх, схватил Стефанию за руку и, проникнув в подземелье уже через новый, обнаруженный недавно вход, вернулся с ней к Адаму. — Давайте, голуби мои, вам есть что сказать друг другу.

Он опять выскочил наружу, осмотрелся вокруг, срезал толстый стебель растущего неподалеку борщевика, изготовив из него трубку для дыхания, вытащил из багажника домкрат и опять вернулся вниз к решетке. Ничего другого, годящегося, чтобы выломать решетку, в машине, к сожалению, не нашлось. Генрих опустился на колени и принялся долбить домкратом по прутьям решетки.

— Зря не трудись, командир, — попросил Адам, — и трубка твоя не пригодится, я и так чуть дышу. На мне живого места нет. Твой доктор постарался. Так что я по любому не жилец. А со Стефой мы уже все друг другу сказали. Не зря я, выходит, ей ладанку передал, будет кому теперь несвижские тайны хранить. Но мне почему-то кажется, что родится девчонка. Серафимой назовите. Ага? Из девчонок тоже неплохие хранительницы получаются. — Взгляд Адама затуманился, пальцы, сжимающие решетку, ослабли. — Прощайте, мои хорошие, — произнес Адам и ушел в глубину. В последний миг Стефания успела схватить его руку, приложилась губами к ладони и не отпускала до тех пор, пока та не застыла в смертных судорогах.

— Пора уходить, — произнес Генрих, поднимая Стефанию с колен. Они немного постояли над решеткой, и побрели к выходу, хлюпая ногами по прибывающей воде.

Вечер 6 июля, наши дни, Несвиж

Островский получил заключение из лаборатории относительно содержимого жесткого диска из ноутбука Ежи Бронивецкого. Он быстро пробежал взглядом по странице, дверь кабинета распахнулась, на пороге возник майор Миронов.

— Ознакомился? — спросил он, протягивая руку.

— Читаю, — ответил Вадим, ответив на рукопожатие начальника. — Забавная история выходит.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Наш поляк не так прост, как кажется на первый взгляд. Коню понятно, что он пешка в чужой игре. И дело это выходит за рамки нашей с тобой компетенции, посему быстро собери материалы, подготовь доклад, а завтра в девять нас с тобой ждут. Догадываешься, где?

— Догадываюсь. Значит, Бронивецкого не отопрут?

— Куда денешься. Он свою роль сыграл, теперь очевидно надо ждать чего-то вроде второго акта. Эти парни из Ватикана никогда ничего не забывают Вон, через двести лет вспомнили, как приперло… К тому же неизвестно, кто еще может стоять за всеми этими поисками. Глянул я показания этого твоего задержанного. Неувязочка, Вадим, получается. Ну, то, что он старику Юркевскому голову проломил, тут сомнений у меня нет, а вот что касается Куцего — извини, факты не пляшут. Очень кому-то хотелось, чтобы мы и это на него повесили.