Рылеев - Оксана Киянская

Однако «когда отняли скамьи из-под ног, веревки оборвались, и трое преступников… рухнули в яму». Среди возможных причин падения с виселицы свидетели называют также плохо затянутые на шеях осужденных веревочные узлы. Согласно официальной версии, с виселицы сорвались Рылеев, Каховский и Муравьев-Апостол. Сорвавшиеся сильно разбились при падении, однако находились в сознании.

Большинство свидетелей запомнили этот момент как самый тяжелый во всей процедуре исполнения смертного приговора.

Не выдержал этого зрелища, в частности, генерал Александр Бенкендорф — один из следователей по делу о тайных обществах, будущий шеф российской тайной полиции. Мемуарное свидетельство сохранило рассказ присутствовавшего при казни протоиерея Мысловского: «…видя, что принимаются снова вешать этих несчастных, которых случай, казалось, должен был освободить», Бенкендорф воскликнул: «Во всякой другой стране…» и оборвал себя на полуслове. По воспоминаниям Николая Лорера, «чтоб не видеть этого зрелища», Бенкендорф «лежал ничком на шее своей лошади». Однако столичный генерал-губернатор Павел Голенищев-Кутузов, занявший эту должность после смерти Милорадовича, отдал приказ о повторном повешении.

Но починить виселицу в кратчайшие сроки не удалось: «Запасных веревок не было, их спешили достать в ближних лавках, но было раннее утро, всё было заперто; почему исполнение казни еще промедлилось».

Существует множество свидетельств о том, как вели себя сорвавшиеся с виселицы смертники, ожидавшие повторной казни. В частности, источники фиксируют диалог Рылеева с Голенищевым-Кутузовым:

«Весь окровавленный Рылеев… обратившись к Кутузову сказал:

— Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем. Обрадуйте вашего государя, что его желание исполняется; вы видите — мы умираем в мучениях».

На возглас Кутузова «Вешайте их скорее снова» Рылеев ответил: «Подлый опричник тирана. Дай же палачу твои аксельбанты, чтоб нам не умирать в третий раз».

Некоторые мемуаристы приписывают этот разговор с Голенищевым-Кутузовым Каховскому. По свидетельству Ивана Якушкина, осужденного в 1826 году на каторгу, «Каховский выругался по-русски. Рылеев не сказал ни слова». Есть и свидетельство о том, что Рылеев, у которого при падении «колпак упал и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом», сказал подошедшим к нему полицейским: «Какое несчастье!»

Когда виселица была готова, троих сорвавшихся повесили вторично. «В таком положении, — сообщает очевидец, — они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли». Однако другой наблюдатель сообщает, что «через три четверти часа» после повторного повешения «било 6 часов, и тела не смели висеть долее сего срока; сняли, внесли в сарай; но как они еще хрипели, то палачи должны были давить их, затесняя (затягивая. — А. Г., О. К.) петли руками».

* * *

Казнь на валу кронверка Петропавловской крепости впоследствии была многократно описана в мемуарах. Вспоминали об этом событии многие — даже те, кто не был ее непосредственным свидетелем, а слышал рассказы от родных, друзей или знакомых.

Правда, штабс-капитан Польман, до конца стоявший рядом со смертниками и видевший и возведение на эшафот, и повторное повешение, и снятие казненных с веревок, — вспоминать произошедшее не захотел. Для этого у него были свои основания: 21 июля, спустя неделю после казни, «государь император, снисходя на всеподданнейшее прошение штабс-капитана лейб-гвардии Павловского полка Польмана, высочайше повелеть соизволил выдать ему заимообразно на 10-ть лет без процентов 5 т. руб. ассигнациями». О том, как сложилась жизнь штабс-капитана и его семьи после 13 июля, стало ли его семейство счастливым и богатым или продолжало жить в бедности, сведений обнаружить не удалось.

Конечно, трудно упрекать Польмана, кормильца большого семейства, за его поведение в июле 1826 года. Однако частная судьба этого офицера ставит перед изучающими российскую историю вечный вопрос о пределах допустимого и в служебной деятельности, и в частной жизни. Что лучше — быть казнящим во имя вполне здравых, рационалистических целей, во имя благополучия семьи и блага государства — или казнимым во имя лучшего будущего? В советское время ответ на этот вопрос был однозначным. Сегодня каждый решает его для себя.

1795, 18 сентября — в семье командира батальона Эстляндского егерского корпуса подполковника Федора Андреевича Рылеева и его жены Анастасии Матвеевны родился сын Кондратий.

1796, 6 ноября — смерть императрицы Екатерины II, восшествие на престол Павла I.

1800, 18 апреля — по протекции великого князя Константина Павловича поступил в малолетнее отделение 1-го Кадетского корпуса.

1801, 1 марта — убийство заговорщиками Павла I, восшествие на престол Александра I.

1813, 13 сентября — смерть отца.

1814, 10 февраля — окончил Кадетский корпус, получил чин прапорщика и назначение в 1-ю конноартиллерийскую роту 1-й резервной артиллерийской бригады.

Февраль—сентябрь — служил в Саксонии под началом своего родственника генерал-майора Михаила Рылеева.

3 декабря — вернулся в Россию.

1816, 28 июля — переименование 1-й конноартиллерийской роты в 11-ю.

1818, 26 марта — переименование 11-й конноартиллерийской роты в 12-ю.

12 декабря — вышел в отставку с чином подпоручика.

1819, 22 января — женился на Наталье Тевяшовой в городе Острогожске Воронежской губернии.

1820, март — начал печатать стихи в журнале Александра Измайлова «Благонамеренный».

23мая — рождение дочери Анастасии.

Осень — окончательный переезд в Санкт-Петербург.

16—18 сентября — беспорядки в лейб-гвардии Семеновском полку.

20 ноября — разрешение петербургской цензуры печатать номер журнала «Невский зритель» с сатирой «К временщику».

1821, 24 января — избран заседателем Санкт-Петербургской уголовной палаты.

25 апреля — избран в члены-сотрудники Вольного общества любителей российской словесности.

19 декабря — избран в действительные члены Вольного общества любителей российской словесности.

1822, 30 ноября — разрешение петербургской цензуры печатать первый выпуск альманаха «Полярная звезда».

1823, 5 апреля — избран в действительные члены Вольного общества любителей словесности, наук и художеств.

29 августа — разрешение петербургской цензуры печатать номер журнала «Литературные листки» с одой Рылеева «Видение».

Сентябрь — рождение сына Александра.

20 декабря — разрешение петербургской цензуры печатать второй выпуск альманаха «Полярная звезда».