Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

Джонатан Коул – мужчина, которого хотят многие. Я думала, что ему даже не надо говорить каких-то особенных слов, чтобы девушки соглашались с ним пойти в постель. Или надо?

Голова шла кругом от того, что происходило в моей жизни за эти последние дни. В дурку загреметь было пару пустяков. Теперь я понимала, почему все звезды пьют антидепрессанты и проводят дни напролет на встречах с психологами. Такое давление кого хочешь лишит рассудка.

Обессилев ото всех этих размышлений, я рухнула на кровать и прижала к себе колени. Хотелось обхватить себя крепче руками и закрыться от всего мира, слезы лились, не переставая, я и не думала, что их так много накопилось.

Почему?!

Я не могла дышать, мне не хватало воздуха в этой квартире, которую снял Джонатан для нас. Хотелось успокоиться, но я не знала как. Вспомнив о милом подарке, который подарил мне Коул в первый мой приезд в Лондон, я решила найти башенку, ведь эта безделушка никогда не давала мне пасть духом. Но ее нигде не было. Вытащив чемодан из шкафа, я открыла его и поняла, что мой талисман умирает от одиночества где-то там, в пустынном логове Ноттинг Хилла, в квартире Тома.

Мне ничего не оставалось, как натянуть сапоги, пальто, замотать шарфом шею и, наплевав на все, отправиться на поиски, сквозь прохладную сумрачность Лондона. Я медленно шла вдоль домов, направляясь к шоссе, чтобы поймать такси. Метро с его шумностью и множеством человеческих глаз не привлекало сейчас совсем.

Но и в темноте улиц спрятаться от посторонних глаз не удавалось, за мной на почтительном расстоянии двигался автомобиль, из открытого окна которого высовывался объектив фотокамеры, нагло фотографирующей меня в этом ужасном состоянии. Но я ничего не могла поделать, я же не, мать ее, графиня Саксесская или как там ее.

Я завернула к подъезду какого-то дома, плюхнулась на ступени и, положив голову на ладони, опять зарыдала, весь мир мне вдруг показался совсем другим – жестоким, грязным, лживым и неприветливым. Не таким, каким я его видела пять дней назад.

Ничего не оставалось, как скорее поймать такси и через тридцать минут оказаться возле дома Томаса Страуда. Оглядевшись, я шагнула к двери и открыла ее, чтобы быстрее оказаться в вдали от чужих взглядов.

Великолепная современная квартира встретила меня давящей на уши тишиной и каким-то затхлым запахом, я поморщилась и приступила к тому, зачем пришла, но башенка никак не находилась. Частичка, связывающая нас с Джонатаном, потерялась. Обессилев, я скатилась на пол возле кровати, положив голову на матрас, не зная, что делать дальше.

В прикроватной лампе мелькнула лампочка, я повернулась к ней лицом, завороженно смотря на то, как она мелькнула еще пару раз и с яркой вспышкой потухла. Вот так же и я. Всего несколько мгновений…

Я опустила руку на пол, пытаясь упереться ей в пол, поддерживая вес своего тела, когда пальцы коснулись того, что я искала. Я схватила башенку и прижала ее к сердцу.

Ее у меня никто не мог отнять!

***

Утром разбудил резкий звонок домофона. Я вскочила, скинув с себя пальто, которым укрывалась ночью. Оказывается, я заснула на диване, в квартире Тома, потому что не смогла заставить себя подняться и вернуться назад. На ходу потирая глаза и зевая, я подошла к двери и поспешила ответить неугомонному посетителю.

– Кто там? – сонно пробормотала.

– Настя… – выдохнули на том конце. – Что ты там делаешь?

– Джонатан?

Джонатан… Это Джонатан…

Я нажала на кнопку, впуская его в дом, а сама метнулась в ванную комнату, чтобы увидеть страшную себя в зеркале. Глаза опухли и были красными, нос раздулся, волосы торчали, но, наверное, я так и должна была выглядеть после того, как проплакала весь вечер и ночь. Брызнув в лицо водой и помяв щеки, я открыла дверь Натану, и вчерашний день вихрем ворвался в мою жизнь снова.

Любимый выглядел уставшим после перелета, небритым, но довольным. Он пытался отдышаться и смотрел на меня с облегчением и снисхождением.

– Что? – не понимала я.

– Как ты здесь оказалась? – он стащил с себя черную шапку и протянул ко мне руки. – В пижаме…

Я стояла неподвижно, осматривая его с ног до головы, пытаясь найти перемену, пытаясь поймать его на этой лжи, на том, что я ему скучна и, что он готов расстаться со мной в любую минуту. Я смотрела на него и не находила ничего такого в его глазах, взгляд окутывал спокойствием и уверенностью.

Что же это? Отличная актерская игра? Британская выдержка?

– Настя?

Он шагнул ко мне, а я от него.

– Что происходит? Что ты себе придумала?

Я молчала и смотрела во все глаза.

Может и правда легче будет, если я первая закончу все это? Может просто сказать, что я возвращаюсь к Тому? А я возвращаюсь к Тому? Нет, нет и еще раз нет. Если я ухожу, то я ухожу навсегда, без возможности возврата ни к одному из них.

– Почему ты молчишь? – он мял в руках шапку и смотрел на меня, пытаясь определить, что со мной. – Что случилось? Том? Это он что-то сделал?

Я не знала, что сказать. Райли мне пришлось пообещать молчать, но теперь я не знала, как объяснить то, что меня тревожило.

Джонатан всплеснул руками.

– Настя?!

Я вздрогнула, возвращаясь в реальность.

– Просто… Я потеряла башенку, – почему-то по пальцам бегала мелкая дрожь, унять которую не было сил. – Она здесь была… А потом я уснула…

Махнув в сторону дивана, я пыталась скрыть то, что тревожило на самом деле.

– Я волновался. Ты никому ничего не сказала. Маме звонила Райли, просила твой телефон.

Я часто-часто заморгала, пытаясь прогнать обиду и ненужные мысли, но в носу уже щипало. Мне не удалось сдержать слезы, я опустила голову, и они сами покатились по щекам. Только не это…

– Sunny…

Джонатан рванул ко мне и прижал к себе. Тепло, спокойно.

– Прости. Прости меня. Я не должен был.

Он нежно гладил мою спину, волосы, целовал висок и макушку, мой красный нос и мокрые щеки. Я же просто дышала им, впитывала его запах, силу, тепло, его. Мне бы его уверенность, спокойствие и силу, а я же всего лишь обычная девочка из провинции.

– Прости меня. Я не предполагал, что все так повернется. Я дебил, мог бы предположить, как будут бесноваться журналюги. Я очень виноват, девочка моя.

Он приподнял мое лицо, приложив прохладные ладони к моим щекам. Его глаза просили о прощении, они плавили и топили своей проникновенностью. И мне хотелось верить ему.

– Все хорошо, – я смотрела ему в плечо.

– Посмотри на меня… Что-то изменилось? Настя, не молчи… – бессильно бросил он.

Я высвободилась из его объятий, чтобы хоть как-то здраво мыслить, потому что меня просто раздирало на части от эмоций, бурливших внутри. Можно было тысячу раз обдумывать слова Райли, разглядывать Джонатана, придумывать самой то, чего нет, но признаться в себе в том, что я боюсь его потерять, я могла, только не тонув в его взгляде.