Афган. Разведка ВДВ в действии. Мы были первыми - Валерий Марченко

— Так точно, товарищ лейтенант! Но мне кажется, что «духи» прижимаются ближе к горам.

— А мы куда выходим? К условной развязке их выхода в горный массив, на пересечение натоптанных ими дорог. Так что — смотри! Не зевай!

— Понял!

Разобравшись на местности, я ускоренным шагом повел группу к месту засады. Здесь были свои особенности, которые необходимо было принимать за основу и руководству к действию. Первое: насколько мы были незаметны с наезженной дехканами дороги, как мы «вписывались» в рельеф, изобилующий на всем протяжении высохшими руслами рек. Второе: мне сразу не понравились каскады террас, частично уходившие в долину, а частью — в горы, представлявшие опасность многоярусным и господствующим расположением над местностью. На них, вероятней всего, рос виноград, бахчевые культуры, кое-где зерновые, но вместе с тем они создавали опасные условия внезапной встречи с врагом.

Агентурная разведка ХАД ориентировала нас, что в районе душманы проявляют активную деятельность по осуществлению поставок материальных запасов, вооружения и боеприпасов в горные районы, они оседлали тропы, ведущие к базам, организовали наблюдение за ними. С наступлением темноты душманские группы рыскали по кишлакам, решая вопросы обеспечения сил сопротивления, которые на зимний период оставались на территории Афганистана. Мероприятия по подготовке к зиме они старались закончить до наступления холодов. Оставшимся на зимовку формированиям «духов» предстояло в зимних условиях продолжить борьбу с советскими и правительственными войсками, но большая их часть на зиму должна была уйти в Пакистан, из западных провинций страны — в Иран. Правительственная разведка фиксировала активное перемещение «духовских» отрядов в районе, их миграцию по выполняемым задачам, поэтому опасность внезапной встречи с противником носила реальный характер. Подобные встречи я проигрывал с разведчиками до автоматизма, но всегда исходил из благоразумия, чтобы избежать контакта с противником, если таковой не планировался заданием.

Просигналил дозору: «Стоп»! Вести наблюдение. Остановки при выдвижении к спланированной засаде возникают через каждые двести, триста метров. Не торопись! Стой! Оглядись! Замри и слушай! Веди наблюдение! Тишина, спокойствие? Ничего — это может быть иллюзией, самообманом. Возможно, мы уже были в прицеле душманской засады. «Не обманывайся, — твердил я себе, — оцени ситуацию и снова вперед». Трезвость мышления, чутье, анализ, прогноз, множество других, не зависимых друг от друга, факторов выводят к намеченной цели. А опыт? Великое дело! Значит, вперед и только вперед!

Наработанным на ходу движением я время от времени припадал к ночному прицелу, изучал маршрут движения группы в полосе выхода к засаде. Круговым наблюдением осматривал террасы, склоны холмов, оценивал безопасность окружаемого группу пространства, обследовал, не упуская из виду, тылы. Глаз пока ни за что не «цеплялся», все вроде бы тихо, спокойно. «Пора», — решил я не терять время на выдвижение и дал группе сигнал: «Вперед». Резерв времени был необходимым условием для выбора более выгодного расположения группы в месте засады, где каждая секунда порой имела вес золотого запаса.

Минут через сорок я вывел группу к полуразрушенному и, вероятно, заброшенному кишлаку, маячившему на горизонте вытянутыми в ряд строениями и уродливой формы дувалами. Они огораживали населенный пункт по традиционному периметру и местами имели проломы, которые меня заинтересовали. Они-то нам и были нужны, чтобы через них проникнуть внутрь нагромождений фрагментов некогда жилых помещений. Но стоп! Спокойно. Залегли. Я был еще не уверен в необходимости детального исследования объекта, но что-то подсказывало мне не торопиться и внимательно подойти к выполнению дальнейших действий. Вникая в развалины пришедшегося мне не по душе места, я отнес их к категории опасных, поэтому, собравшись «кучкой», не выпускал из вида выдвинувшийся вперед дозор.

Ксендиков действовал правильно, грамотно, ему необходимо было убедиться в отсутствии засады противника. Оставлять за собой в тылу непроверенное естественное укрытие, где могли спрятаться «духи», было с моей и его точки зрения в высшей степени неблагоразумно. Опасный район навевал ассоциации с жутковатой картиной, отчего мы все, признаться, испытывали не самые приятные ощущения. Приблизившись к кишлаку, в котором оставались неразрушенные революцией здания, дозор двинулся дальше вдоль ближнего по отношению к нам дувала к углу, образуемому на стыке с дувалом другой стороны. Насколько за ним было опасно (а риски переходили «зашкальные» нормы), хотел убедиться Ксендиков, осторожно выглянув из-за угла. В следующую секунду реакция Славы шокировала. Старший дозорный, отпрыгнув в сторону, спровоцировал удивительную резкость группы. Неведомая сила бросила нас на землю. Распластавшись, я просигналил «Опасность» и принял положение к бою. Оба дозорных лежали без движения, давая понять — противник! Отскочивший к старшему дозорному Гапоненко подтвердил опасность поднятым вверх стволом автомата.

Ночная тишина не взорвалась огнем из-за дувалов, значит, у меня еще были секунды на оценку обстановки и принятие решения. Приникнув к ночному прицелу, я «схватил» панораму местности вблизи кишлака и вникал в ситуацию, чтобы наметить следующий шаг. Исследование строений, дувала, за которым лежали дозорные, осмотр прилегавшей к нам территории не выявили опасности. Надо было перемещаться к дозору.

Глиняная стенка оканчивалась углом. Выглянув из-за него, Ксендиков увидел нечто такое, что вызвало его бурную реакцию. Отчего он метнулся прочь, проверив на резкость группу? Опасность! Мое положение на местности не позволяло видеть происходившее за углом дувала. Понимая, что там крылась опасность, я «подтянул» к себе разведчиков и шепотом уточнил задачу:

— Нищенко, Есаулков, Фетисов, со мной — к дозору. Гена, прикроешь нас в контакте. Только не суетись!

— Угу.

— Осторожно — вперед.

Сблизились, насколько это было возможно, с дозором. Стоп.

— Игорь, ваша позиция с Фетисовым — здесь. Мы с Есаулковым — к Ксендикову.

Нищенко кивнул. Он возьмет под контроль участок до угла дувала, где лежали дозорные. Хорошо! Группу по отношению к строениям, где, вне сомнения, находились душманы, я расположил с трех направлений. Если ввяжемся в бой, в чем уже не было сомнений, «духи» попадут под наш огонь с нескольких сторон, что обеспечит нам прикрытие и выход из боестолкновения. Вот и дозорные. С Есаулковым подползли к Вячеславу.

— Товарищ старший лейтенант…

— Тише… Слушаю.

— Там, на верхней площадке — часовой. Сидит и «чуняет».

— Ну?

— Дык за дувалами копыта стучат.

Я остолбенел.

— Ты че городишь? «Духи» стучат?

— Не, наверное, лошадь или ишаки.

— Тьфу, бля! Я его про «духов» спрашиваю — он про копыта… Слава, не нервируй, где «духи»?

Прильнув ближе ко мне, Ксендиков зловеще, так что у меня по телу рванули мурашки, доложил, что за обратной стороной обращенного к нам дувала он слышал переступания животных. Копытных.