Проходные дворы - Эдуард Хруцкий

Феликс всегда был в центре модной тусовки. Знал целую кучу историй о сильных мира сего, и, что самое любопытное, информация его была предельно точна. Его выставка «Светская Москва» стала событием.

Он много и талантливо работал в рекламе. После его смерти знающие люди говорили, что именно это и погубило его. Он решил стать не просто исполнителем, а менеджером. А в бизнесе этом, как известно, законы волчьи. Пожалуй, это была наиболее реальная версия о причине его убийства.

Но как-то на Патриарших прудах я встретил своего старого знакомого по московскому Бродвею. Мы не виделись несколько лет и немедленно зашли в летний ресторан у пруда. Разговор был обычным. О старых знакомых, кто где, кто жив, кого с нами нет.

Тогда, в далекие 50-е, Борис был связан с московскими уголовниками, отмотал два срока. Нынче он занимал твердое положение в криминальных кругах Москвы.

В разговоре мы случайно коснулись убийства Феликса Соловьева.

— Ты думаешь, его погасили за рекламные дела?

— Конечно.

— Нет, там другое было. Заигрался мальчонка. Снял не того и не с тем, а потом хотел за этот негатив двадцать тонн зеленых получить.

Вот какую информацию я получил от человека, находящегося в самом центре криминальной Москвы. Пусть эта версия останется на его совести.

…Через восемнадцать лет я пришел в Дом кино. Спустился в нижнее кафе. Столик, за которым мы сидели, по-прежнему стоит в том же углу. Как и в тот день, в кафе было пусто, я взял кофе и сел на то же место, что и тогда.

Странно устроена жизнь. 14 ноября мы сидели здесь и спорили об «оттепели» и свободе, не очень веря, что все это когда-нибудь придет. И вот, смотри-ка, пришла эта свобода. А вместе с ней наступило время жестоких, время крови, беззакония и грязных денег.

Мы въехали в темный Армянский переулок, практически пустой по позднему зимнему времени. На часах было 22.30. Вылезли из машины, и мой товарищ Саша Кравцов, человек весьма известный в московских гулявых кругах, сказал:

— Погодите, ребята, надо маяк посмотреть.

Окна первого этажа старого доходного дома были плотно занавешены. Только в одном внезапно что-то сверкнуло, как-то изломанно и странно отразился свет проезжающей машины.

— Так, — сказал наш проводник, — все в порядке. Маяк на месте.

Я подошел ближе, вгляделся и понял, что за стеклом стоит здоровое наклоненное зеркало. И наша компания немедленно стала коллективным профессором Плейшнером из фильма «Семнадцать мгновений весны». Помните, как на улице Блюменштрассе в окне конспиративной квартиры стоял цветок, играющий роль маяка?

Потом мы вошли в подъезд и поднялись на четыре ступени. Саша пошарил за филенкой обитой коричневым дерматином двери и трижды надавил пальцем невидимый звонок, хотя обычный, с белой кнопкой, как и положено, красовался возле двери на стене.

Потом он тихо произнес что-то. Возможно, знаменитую фразу из фильма «Подвиг разведчика» о продаже славянского шкафа. Махнул нам рукой, и мы практически выстроились на площадке напротив дверного глазка.

Наверно, вид наш вполне удовлетворил кого-то по ту сторону коричневого дерматина. Раздались звуки, похожие на работу клиновидного затвора пятидесятимиллиметрового противотанкового орудия, и дверь отворилась.

— Быстрее, — предложил нам голос из темной прихожей.

За нашей спиной закрылась дверь и вспыхнул свет. В достаточно просторном коридоре, в котором милая сердцу мебель в стиле ампир соседствовала с платяным шкафом, сработанным в 50-е годы, стоял человек лет тридцати, весьма приятной наружности, одетый в джинсы и синий батник на «четыре удара», так называли фарцовщики рубашку с пуговицами на воротнике.

— Меня зовут Андрей, — улыбнулся он, — милости прошу. Только, пожалуйста, снимите обувь, тапочки в шкафу.

Когда мы выполнили указания, Андрей спросил:

— Вы будете только смотреть или хотите закусить?

— Конечно, и закусить тоже, — ответил за всех Саша.

— Такса обычная, — очаровательно улыбнулся Андрей.

Саша собрал с нас по четвертаку, и мы вошли в комнату.

В углу горела маленькая настенная лампа. Свет ее отражался, как в зеркале, в большом по тем временам экране телевизора. На нем стоял видеомагнитофон.

— Рассаживайтесь, — любезно предложил хозяин и вышел.

Появился он через несколько минут с подносом, на котором дымились чашки с кофе, лежали бутерброды с хорошей колбасой и стояли бутылка коньяка и рюмки.

— Угощайтесь. Саша сказал мне, что вы хотите посмотреть «Последнее танго в Париже».

Мы дружно выразили свой восторг.

— Начнем. Но сначала пара клипов с восходящей звездой американской эстрады Майклом Джексоном. — И Андрей включил видеомагнитофон.

Многие из тех, кто будет сегодня читать мой очерк, удивятся, что для нас было откровением то, что сегодня знакомо любому школьнику.

Но тогда цена хорошего видеомагнитофона с телевизором доходила до тридцати тысяч рублей. На такие деньги по тем временам можно было купить три автомобиля «Волга», а если транспорт вам не был нужен — то очень хорошую дачу в престижном районе Подмосковья.

Прощаясь, Андрей пообещал нам показать несколько интересных фильмов.

— Можете, — сказал он мне, — приходить без Саши. Друзей приглашайте только очень надежных. Я беру деньги за показ, но это не от хорошей жизни. Надо оправдать огромную сумму, вложенную в эту технику.

А приходить действительно надо было только с надежными людьми. На это было две весьма важные причины.

Начну с первой — криминальной.

* * *

Видео да, впрочем, и вся аппаратура в те годы была самой твердой валютой. Обычный японский магнитофон-кассетник стоил около тысячи рублей. А это были деньги немалые. Вот и появилась в Москве грузинская бригада, бомбившая квартиры с видеотехникой.

Это были налетчики высокого класса, командовал ими Нугзар Тохадзе — человек смелый, очень накачанный, в прошлом весьма неплохой боксер.

В солнечной, ныне абсолютно независимой республике под управлением партийной мафии процветал темный бизнес. Теневым его называли только в официальных сводках. Практически он был вполне легальным. Поэтому «на холмах Грузии печальной» богатых дельцов было больше, чем камней-голышей на пляже в Пицунде, а мечтой любого богатого грузина — иномарка и видео. Но заграничных машин в стране было немного, за них дети гор давали чудовищные деньги, а видеомагнитофоны стали в Москве появляться. Вот бригада Тохадзе и занялась «благородным» делом — нести кинокультуру в широкие массы теневых дельцов.

Работали налетчики предельно грамотно. Для хорошего «дела» необходим был точный подвод. Значит, нужен был хороший наводчик.