Вспомни меня, любовь - Бертрис Смолл

Он кивнул.

— Пока что вы ни с кем не должны говорить об этом. Даже с вашим братом. То, что вы сообщили мне, свидетельствует, что до замужества королева вела нецеломудренный образ жизни. Само по себе это еще не является государственной изменой, но возможно, что и со времени своей свадьбы с королем она продолжает вести себя бесчестно. Обычно люди не отказываются от дурных привычек. Прежде чем я приму какое-либо решение, госпожа Холл, я хочу поговорить с этими женщинами. Поэтому-то и требую вашего молчания. Возможно, я пожелаю еще раз побеседовать с вами. — Архиепископ встал. — Позвольте мне проводить вас к вашему брату. Я хочу разъяснить господину Ласкеллсу, как ему следует вести себя в данных обстоятельствах.

К сожалению, иногда он бывает чересчур энергичен в достижении своих целей.

Архиепископ вывел Мэри Холл из кабинета. При виде их Джон Ласкеллс вскочил и заторопился навстречу. Властным жестом архиепископ остановил его, не дав заговорить.

— Беседа вашей сестры со мной была строго конфиденциальной. Вы не должны обсуждать ее между собой, господин Ласкеллс. Основываясь на том, что сообщила ваша сестра, я намерен продолжить расследование этого дела. Возможно, в ближайшем будущем я вызову вас обоих, чтобы вы повторили свои показания под присягой. Вы хорошо меня поняли, сэр?

Ласкеллс кивнул. Взяв сестру под руку, он вывел ее из Саутворкского дворца, оставив высшего священнослужителя Англии размышлять над тем, что тот только что услышал.

Архиепископ не почувствовал в госпоже Холл ни злобы, ни зависти. Наоборот, она, хоть и осуждала поведение своей бывшей госпожи, до сих пор относилась к ней с любовью.

Мысль о прошлом королевы не давала покоя архиепископу. Томас Кранмер не сомневался, что Кэтрин Говард — весьма непостоянная и легкомысленная молодая особа. Наверняка она часто влюблялась и меняла привязанности с такой же легкостью, как другие меняют перчатки. Но король — это особый случай. Ухаживания и сватовство Генриха Тюдора не могли не ошеломить юную девушку. Пусть король немолод и непривлекателен, но он олицетворяет беспредельную власть, в его распоряжении несметные богатства — от этого могла закружиться голова не только у такой неопытной особы, как Кэтрин Говард;

Архиепископ недоумевающе покачал головой. Была ли она когда-нибудь влюблена в короля? Любит ли она его сейчас? На первый взгляд она кажется идеальной женой, и лишь один Бог знает, как сильно влюблен в нее король.

« Что же я должен делать?› — недоумевал архиепископ. Если королева исправилась, если сегодня она ведет себя безупречно, есть ли смысл ворошить прошлое и вытаскивать на свет ее более чем сомнительное поведение до замужества? Королю не понравится, если кто-нибудь посягнет на репутацию его розы без шипов. ‹Я должен помолиться, — решил Томас Кранмер. — Господь просветит меня и направит›. Он медленно побрел в свою личную часовню, опустился на колени перед алтарем и, закрыв глаза, начал молиться.

По приезде в Хэмптон-Корт король приказал, чтобы в День Всех Святых был отслужен благодарственный молебен по случаю их благополучного возвращения и в честь его обожаемой королевы.

В присутствии всего двора в королевской часовне король во всеуслышание произнес:

— Благодарю Тебя, Господи, за то, что после многих постигших меня несчастий Ты наконец послал мне жену, в которой воплотились все мои ожидания.

При этих словах короля Нисса де Винтер обменялась взглядами со своим мужем. Взяв жену за руку, Вариан ободряюще сжал ее.

Томас Кранмер, сидя на своем архиепископском троне, наконец понял, как ему следует поступить. Джон Ласкеллс не из тех, кто успокоится, передав дело на рассмотрение высших инстанций. Архиепископ сознавал: хочет он того или нет, ему придется поставить короля в известность о возможном скандале. После молебна он заперся в кабинете и написал королю письмо.

На следующее утро во время мессы Томас Кранмер вложил письмо, в котором изложил прошлое королевы, в руку Генриха Тюдора.

— Что это, Томас? — вполголоса удивленно произнес король.

— Это предназначено только для ваших глаз, государь. Когда вы ознакомитесь с письмом, я буду в распоряжении вашего величества, — отозвался архиепископ.

Понимающе кивнув, король спрятал письмо в рукав. По окончании службы, поцеловав жену, он поторопился уединиться у себя в кабинете, чтобы узнать, о чем же написал ему архиепископ. Закрыв дверь (это означало, что его нельзя беспокоить), король налил себе полный кубок сладкого красного вина и тут же осушил его. Затем, достав письмо, он сломал печать и приступил к чтению. С каждым прочитанным словом его лицо все больше темнело. Король чувствовал, как сдавило у него в груди, как ему стало трудно дышать. На какое-то мгновение строки поплыли у него перед глазами. Когда это прошло, Генрих с силой стукнул кулаком по столу.

— Ложь! — прохрипел он. — Грязная ложь! Не верю! Я велю бросить эту собаку Ласкеллса в Тауэр!

Ринувшись к двери, Генрих распахнул ее и заревел:

— Немедленно пошлите за архиепископом! Побелевший от ужаса паж бросился выполнять приказание. Придворные удивленно переглядывались, но молчали. Король вернулся в кабинет, с такой силой захлопнув за собой дверь, что она едва не сорвалась с петель. Тщетно пытаясь успокоиться, он осушил еще один кубок. Ни разу в жизни он не был так разъярен. Даже с Екатериной Арагонской не испытывал он такого гнева. Любая попытка бросить тень на его обожаемую юную королеву — это оскорбление. Этот Ласкеллс поплатится за свою наглость. Он еще пожалеет, что родился на свет. Королевский кулак вновь с силой обрушился на стол.

Томас Кранмер не сомневался, что его скоро вызовут. В сопровождении пажа он быстро шагал по коридорам Хэмптон-Корта. Посланный за ним мальчик все еще не мог прийти в себя, и архиепископ успокоил его несколькими ласковыми словами. Услыхав, что архиепископ вошел, король круто повернулся ему навстречу. Его лицо выражало исступленную ярость.

— Это, — заорал король, швыряя письмо в архиепископа, — это грязная ложь! Как вы осмелились пересказывать мне глупые сплетни? Я приказываю немедленно арестовать этого Ласкеллса и его сестру. Подвергать сомнению чистоту королевы — преступление, Кранмер. Государственная измена!

— Может быть, здесь и нет преступления, ваше величество, — спокойно сказал архиепископ. — Ласкеллс — протестантский фанатик, это верно, но его сестра, госпожа Холл, питает к королеве самые добрые чувства. Она помогала воспитывать ее величество. Ее брат требовал, чтобы она выхлопотала место в свите королевы, но она отказывалась, поскольку ей не давало покоя прошлое королевы. Госпожа Холл — порядочная, скромная женщина, милорд. Она рассказала брату о неблагоразумных поступках королевы только для того, чтобы он оставил ее в покое. Она не хотела, чтобы королева думала, будто на нее оказывают давление, принуждая ее брать старых знакомых к себе на службу. К сожалению, не все были столь деликатны. По крайней мере четверо из тех, кто сейчас состоит в услужении королевы, жили с ней в Ламбете. Это уже вызывает интерес, не так ли?