Юрий Гагарин - Лев Данилкин

Среди выставленных экспонатов — новая малолитражка «запорожец» — заднемоторный автомобиль, напоминающий гоггомобиль. Также выставлены модели «москвича» и «Волги» (12).

Francis Spufford «The Red Plenty»:

He поленитесь представить себе некоторые выглядящие маловероятными, однако ж факты: в 1950-х СССР был одной из самых быстрорастущих экономик в мире, уступающей по скорости преодоления послевоенной разрухи только Японии. И данные эти взяты не из официальной советской статистики того времени — и даже не из алармистских приписок ЦРУ, а вычислены получившими доступ к архивам историками-скептиками. На протяжении второй половины 1950-х советская экономика росла на 5 %, 6 %, 7 % в год. Как не без иронии указал Пол Кругман, показатели роста СССР в 1950-х вызывали точно такие же тревожные комментарии, как сегодня — рост экономики Индии и Китая. Понятно, что «рост» не означал в советском контексте в точности то же самое, что, скажем, в Америке (в среднем 3,3 % в год за тот же период) или в Британии (в среднем 1,9 %). Советский рост рассчитывался по-другому, он в большей степени проявлялся в тяжелой промышленности и не обязательно подразумевал соответствующее увеличение жизненного уровня (1).

…Секции, посвященные атомной энергетике, синтетическим тканям и резинам…

Фэшн-шоу. «Не то чтобы Диору или Бальма пора нервно грызть ногти, однако ярмарка неопровержимо свидетельствует о том, что советская модная индустрия сильно выросла за последние годы» (11).

На пресс-конференции в холле моды Ярмарки очень многие поклонники Юрия натолкнулись на газетчиков Флит-стрит — самых матерых, проворных и агрессивных в мире, — которые, однако, насилу сподобились задать хоть сколько-нибудь профессиональные вопросы (5).

Британские ученые после обстоятельного рассказа Гагарина о полете «Востока» и решенных при этом проблемах подарили ему два тома научной переписки Исаака Ньютона и фотографию радиотелескопа в Джодрелл-Бэнк, который следил за полетом советского космического корабля по орбите (13).

Пока Юрий Гагарин осматривал выставку, у выставочного здания толпились тысячи лондонцев. Попасть же сюда смогли лишь те немногие счастливчики, которым удалось достать билет еще накануне. Рвение англичан понятно. Попав на выставку в Эрлс-Корт, они как бы окунулись в советскую действительность. Разумеется, особым интересом пользовался зал космических исследований с макетом звездного неба под куполом. Напряженно вслушивались и молодежь, и люди старшего поколения в голос диктора, рассказывающего о том, как советский человек проникает в космос. А сколько вопросов было задано первому космонавту, когда он выступал на пресс-конференции! (2).

Сам Юрий тактично уклонялся от разного рода нелепых вопросов — вроде того, снятся ли ему кошмары (ответ: нет, не снятся) (5).

Нет, ничего подобного никогда с ним не было. Спал он вполне нормально, и вообще ему ничего такого особенного не снится (14).

Вскоре разошлись спать. И вдруг истошный крик. Вбежал бледный, напуганный Юра в одних трусах, поначалу он даже не мог внятно что-либо объяснить. «Юра, что случилось?» — спросил я. Он, как бы выдавливая из себя, только повторял: мыши, мыши и показывал вверх и на свое тело. Пошли к нему в комнату. Включили свет: тихо, спокойно, никого. На полу валяется скомканная простыня. И только тут он рассказал, что было. Когда Юра выключил свет и попытался уснуть, покрывшись белой простыней, на него, по его словам, начали пикировать сотни летучих мышей, они вцеплялись в простыню, в волосы, просто жуть. Но ведь когда мы вошли в комнату и включили свет, ни одной летучей мыши не было, окна были плотно закрыты, щелей или каких-либо дыр в стенах не было. Куда же они подевались, не приснилось ли ему все это? Оставаться в этой комнате он уже не мог, и мы пошли ко мне. Он признался: «Ты знаешь, больше всего на свете я боюсь летучих мышей, они непредсказуемы, а здесь их была тьма» (15).

Одна женщина спросила его, можно ли использовать для исследования космоса женщин. Юрий — обладатель блестящих ярко-синих глаз — был сама галантность: «Это могло бы быть очень кстати, так как у женщин более развито чувство прекрасного, чем у мужчин. Соответственно, если уж мужчине полет показался прекрасным, то женщине, надо полагать, он покажется еще более прекрасным» (5).

Николай Носов «Незнайка на Луне»:

На все вопросы отвечал Мига и, нужно сказать, делал это весьма находчиво, то есть когда можно было, отвечал на вопрос прямо, когда не знал, что сказать, отвечал уклончиво, но ни разу не сказал «не знаю». Так, на вопрос одного из корреспондентов, сколько времени космонавт пробудет в их городе, Мига ответил:

— Сколько потребуется.

На вопрос, посетит ли он другие города, сказал:

— Посетит, если захочет.

На вопрос, не имеет ли космонавт намерения закупить в их городе какие-нибудь товары, ответил:

— Это будет зависеть от того, какие товары мы сможем ему предложить (16).

Как он себя чувствовал, когда стал знаменитостью? «Я по-прежнему обычный смертный. Моя Золотая звезда, звезда Героя Советского Союза, имеет номер 11 175. Это означает, что 11 174 человека сделали нечто очень достойное передо мной» (5).

Например, у мистера Хрущева — три Золотых звезды и еще он Герой Социалистического Труда (14).

Николай Денисов «Хорошо, хорошо, Гагарин!»:

Среди многих вопросов, заданных на пресс-конференции… был и такой: «Кто в СССР является главным руководителем всех работ по изучению космоса?» — «Никита Сергеевич Хрущев, — под всеобщие аплодисменты четко произнес Гагарин. — Мы, советские космонавты, называем его первооткрывателем космической эры» (13).

Хрущев его просто обожал. Как-то, помню, Юра позвал меня с собой на одно мероприятие, где все «шишки» собрались. Один Никита Сергеевич запаздывал. И вот входит он, шляпу кому-то отдал и первым делом, не замечая никого из членов политбюро, бросается к Гагарину обниматься (17).

На выходе из Эрлс-Корт он появился с букетом гладиолусов.

Толпа скандировала: «Юрий, Юрий!» Майор обезоруживающе улыбался, а одна женщина, в восторге от того, что смогла разглядеть в герое космоса хоть какую-то человеческую слабость, выкрикнула: «Он порезался, когда брился!» (53).

Еще до того, как массовая сцена была закончена, дюжина женщин упала в обморок под соединившимся воздействием давки и сексуальной привлекательности Юрия (5).

Одна из девушек, посмелее прочих, пробилась сквозь толпу охотниц за автографами — и запечатлела на загорелой щеке Гагарина поцелуй. Это была 23-летняя Оливия Брайден: «Теперь я вошла в историю — я первая английская девушка, которая его поцеловала. Я решилась на это сразу, как только его увидела — он стал самым первым из тех, кто заставил затрепетать мое сердце» (18).

The Southeast Missourian, 13 июля 1961 года: