Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

жена, затем вспомнил про вчерашнее и с беспокойством откинул занавеску. Выглянул наружу.

Утро выдалось не по-весеннему хмурое. Шуршал по крыше лёгкий дождь. В окно сочился тусклый свет, рисуя на полу неровные квадраты. Рыжего странника в избе не было, его слепой приятель ещё спал. Детишек тоже было не слыхать. Что до вчерашнего найдёныша, он всё так же без движения лежал на лавке, укрытый одеялом с головой, – виднелись только руки да прядь волос, едва колеблемая дыханием. И ведь какие волосы! Даже грязные, и то белее снега. Не может быть таких волос, не бывает.

«Как бы не помер парнишка», – вдруг беспокойно подумал Атанас, оделся и спешно прошлёпал босиком к нему.

– Ты, Атанас? – Жена выглянула из-за печки. – Чего вскочил?

– Как он?

– Да живой вроде. Дышит.

– А этот… рыжий где?

– На двор ушёл.

Атанас присел у лавки. Отогнул край одеяла.

Малец спал. Лицо его, и без того худое, бледное, казалось, ещё больше заострилось, зато царапины и ссадины исчезли, будто их и не было, даже следов не осталось. Атанас поскрёб в затылке, хмыкнул и потянулся глянуть на его руки, да под повязкой было ничего не разглядеть, а когда он перевёл свой взор обратно, глаза мальчишки были открыты.

– Очнулся! – ахнула жена.

Губы паренька беззвучно шевельнулись.

– Что-что? – Атанас склонился ниже.

– Во… ды…

– Пить просит, – повернулся к жене Атанас.

– Я сейчас! – засуетилась та. Принесла квасу в кружке. Приподняла ему голову. Парнишка с жадностью глотнул разок, другой и вдруг закашлялся, забился в корчах. Согнулся пополам. Питьё потоком хлынуло обратно, заливая одеяло. Атанас невольно отшатнулся.

Тут же, словно чёртик из коробочки, выскочил Жуга. Глянул на растерянного Атанаса и понял всё без слов. Шагнул, протягивая руку: «Дай сюда!» – глотнул из кружки, выругался.

– Ч-чёрт!.. – Он обернулся к Атанасовой жене. – Неси воды! Простой воды!

Та опрометью бросилась к бадье. Занавеска наверху зашевелилась, любопытные ребячьи головы свесились с печки. Растревоженный Дьёрдь тоже сел, на слух пытаясь понять, что случилось. Теперь найдёныш пил долго, не отрываясь, и лишь опустошив кружку, упал на изголовье и затих.

– Что это с ним? – спросил опасливо Атанас.

– Нельзя ему, – хмуро бросил в ответ Жуга, – ни квасу кислого нельзя, ни молока… Я после для него питьё приготовлю.

Выглядел рыжий странник измождённым и усталым, возле глаз неровными кругами залегла синева бессонной ночи. Атанас помолчал. Пожевал губами. Покосился на жену – та как раз отвернулась – и понизил голос.

– Слыхал я, будто оборотни тоже кислого на дух не переносят, – начал он. – Уж не из них ли малый?

Травник лишь отмахнулся устало:

– Не мели чепухи.

* * *

К полудню заявился деревенский Голова. Дородный, белобрысый, в новеньком зелёном полушубке, он ввалился в хату к Атанасу, как к себе домой, а перед этим добрых пять минут колотился у запертых ворот, пока ему не отворили.

– Здорово, Атанас! – с порога начал он. Прищурился, оглядывая горницу. – Никак, я вижу, гости у тебя?

– Бывай здоров и ты, Богдан, – кивнул в ответ хозяин. – Марица! – кликнул он жену. – Пойди собери гостю на стол. Чего пришёл?

– А то сам не знаешь! – усмехнулся тот. – Что за карусель вчера крутилась? А? Соседей всех перебудил. – Он покосился на Жугу, на Дьёрдя, спящего в углу. – А вы кто будете такие?

– Странники прохожие, – ответил за обоих Атанас. – Пустил я их вчера заночевать.

– Ага… Заночевать, значит. Так-так…

Пятная дёгтем от сапог скоблёный пол, староста направился к полатям. Дьёрдь приподнял с лежанки перевязанную голову.

– Что за шум? – спросил он, сморщился и сел, нашаривая саблю. – Кого там принесло? Начальство, что ль, какое деревенское?

Богдан поспешно сдал назад.

– Ну, ты, не очень-то, не очень! – нахмурился, поправил за поясом плеть – короткий кожаный канчук. – Ты кто таков? Почто башку тряпицей замотал? Боишься, как бы не признали ненароком?

– Ты погоди кричать, – вмешался Жуга. – Незрячий он. В охране службу нёс у графа одного, боярина вельможного, там зрение и потерял.

– У графа, говоришь… Ну-ну. – Богдан шагнул к печи. Приподнял одеяло. – А этот?

Жуга медленно встал.

– Парнишка там. Собаки его покусали. Не тревожь.

– А ты мне не указывай! – огрызнулся староста. Всмотрелся пареньку в лицо. – Не наш вроде, – пробормотал он. – Точно говорю, не наш. Ночью, стало быть, прибёг. Ну-ка, вставай! – Он наклонился и потряс мальчишку. – Ты чей? Откуда?

Рука Жуги легла Богдану на плечо.

– А я говорю: не трогал бы ты его, – глухо сказал он.

– Что?! – Староста рванулся, наливаясь кровью, и выхватил плеть. – Ты… ты на кого руку поднял? Пошёл прочь, погань!

Канчук взвился упругой змейкой. Жуга шагнул в сторону, вскинул руку, рванул, и через миг Богдан уже ошеломлённо смотрел, как странник сматывает с кулака его плеть.

– Шёл бы ты… по своим делам, – процедил Жуга сквозь зубы. – Староста… А мы здесь уж как-нибудь сами разберёмся.

Богдан понял, что шутки кончились. Одно дело поднять руку на безответного странника, совсем другое – на разъярённого горца. Староста посмотрел на Дьёрдя, на Атанаса и попятился к двери. Нашарил шапку.

– Ты об этом пожалеешь, рыжий! – угрюмо сказал он.

– Иди, иди, – кивнул Жуга.

Дверь захлопнулась. Жуга некоторое время стоял, вертя в руках отобранную плеть. Посмотрел на спящего мальчишку.

– Дьёрдь! – позвал он, не оглядываясь.

– Что? – Слепой повернулся на голос.

– Выйдем. Поговорить надо.

На улице потеплело. Снег таял, чёрный и слежавшийся, земля кое-где уже просохла. Людей близ хаты было не видать.

– Сволочь какая, – пробормотал Жуга, когда дверь за ними закрылась. Потёр багровое запястье.

– Богдан? – Дьёрдь повернул голову.

– Ну не Атанас же… И как только народ такого выбрал?

– Известное дело, – усмехнулся тот. – Одних запугал, других подкупил, а третьи вслед за остальными. Чего звал-то? Говори.

– Что про парнишку скажешь, Дьёрдь?

Ответил тот не сразу.

– Соврал небось хозяину? – спросил он наконец.

– Соврал, – признался Жуга.

– Мальчишка, что, и вправду волколак?

– Всё может быть, – ответил Жуга с неохотой. Нахмурился. – Наверняка сказать не могу, но похоже на то.

– Вот как? – Дьёрдь покачал головой. – Да… Взглянуть бы! Никогда оборотня не видел.

– Даст бог, ещё увидишь.

– Хорошо бы. – Тот вздохнул. – А ну как не помогут травы твои?

– Помогут. Иначе стал бы я с тобой возиться. Так что делать будем?

– Уходить надо.

– А малец?

– А что малец? Он кто нам, брат, сват? Отлежится – сам уйдёт. А у нас своя дорога.

Жуга нахмурился.

– У парня ран до чёрта, – сказал он. – Я смотрел утром – царапины затянулись, иные вовсе зажили, а укусы до сих пор кровятся. Да и жилы – целы, нет, не знаю. Здорово его