Сердце принца-ворона - Тессония Одетт

– Это совсем другое! – вскрикивает миссис Коулман, но голос ее ощутимо дрожит. – Просто дайте мне поговорить с ней пару минут. И я приструню ее.

– Это в ваших интересах, – отстраненно произносит он. – В противном случае я расторгаю нашу сделку.

Мачеха вновь усаживается в карету.

– Вон! – рявкает она на дочерей.

Имоджен и Клара поспешно выбираются наружу, даже не пытаясь спорить. Как только за ними закрывается дверца, мачеха прищуривается, глаза ее становятся похожими на две щелочки.

– Ты выйдешь за него, Эмбер!

Я пытаюсь ответить, но слова по-прежнему заглушает кляп.

Стиснув зубы, мачеха подается вперед и грубо выдергивает галстук у меня изо рта, царапнув ногтями по щеке.

– Говори уже, мерзкая, испорченная девчонка!

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Я не выйду за него замуж. Вы не сможете меня заставить. Все это бесполезно.

Она поджимает губы, явно из последних сил стараясь сохранить самообладание.

– Есть ведь и другие способы, – начинает она. – Если ты так решительно настроена против брата Маруса, то просто обещай и дальше платить мне содержание. Мы заключим новую сделку, и я позволю тебе разорвать помолвку.

– Разве вы не поняли? – мрачно усмехаюсь я. – У вас больше нет надо мной власти. Вы не можете меня принудить. Все кончено.

– Я могу сделать кое-что похуже. Не станешь подчиняться – я продам тебя в публичный дом.

– Как вы сможете меня продать? Я вам не принадлежу. Я совершеннолетняя и ничем с вами не связана.

– Думаешь, это меня остановит? В большинстве подобных заведений тебя оторвут с руками и ногами, и не важно, что это незаконно.

Я пожимаю плечами.

– Как хотите. Денег вам все равно не видать.

– Ты до сих пор еще не поняла? – хмыкает она. – У меня всегда есть план. Всегда!

– Это вы не поняли. Да, у вас всегда есть план, но все ваши начинания раз за разом обречены на провал. Вы уже проиграли, миссис Коулман. И не важно, что вы со мной сделаете. Я смогу вынести любую бурю. Но как насчет вас?

– Как ты смеешь так со мной разговаривать? Не станешь подчиняться, я куплю Имоджен чары, и мы заявим права на все твое наследство. Тогда мы получим все состояние, а ты останешься ни с чем.

– Вы в самом деле думаете, что это сработает? Я бы не стала так надеяться. Хотя я бы с удовольствием посмотрела, как вы попытаетесь одурачить принца. Если вам нужен билет на плаху палача, вы на верном пути.

– О чем ты болтаешь? – Она закатывает глаза.

– Франко знает, кто я. И знал все с самого начала. Он никогда не считал меня принцессой Мэйзи. Если кто-нибудь войдет во дворец Селены в моем обличье, принц тут же поймет, что это не я. Он знает мой энергетический след.

– А ему-то что за дело? – Мачеха небрежно машет рукой, но я вижу, как в ее глазах мелькает тревога.

– Потому что он любит меня.

– Ты лжешь! – хмыкает она, но, резко побледнев, стискивает кулаки до побелевших костяшек пальцев.

– Хотите проверить?

Она ударяет кулаком по сиденью.

– Тебе нужно было и его забрать у Имоджен? – Голос ее дрожит, но в нем отчетливо слышатся стальные нотки. На глазах ее появляются слезы. – Ты и так отняла у меня все. Все!

– Вы потеряли все по собственной вине.

– Ты в этом уверена?

Нет смысла отвечать. Она права. Она в ответе за свои финансовые проблемы, но именно я убила отца.

Меня накрывает чувство вины, грозя утянуть на самое дно. Но, сделав глубокий вдох, я подавляю его. И пусть сердце ноет и горит огнем, я не позволю ослабить свою решимость. Чего бы мне это ни стоило, я не дам миссис Коулман победить.

Она отводит глаза, взгляд становится отрешенным.

– Думаешь, ты страдала? – шепчет она. – Да ты понятия не имеешь, каково это – потерять все. Я была рождена для величия, с детских лет меня готовили к успеху. У меня было все, чего бы я ни пожелала. Но этому пришел конец. Мне было предначертано стать королевой. И я вышла замуж за короля.

Прежде я уже слышала, что когда-то мачеха была женой короля фейри. Но она никогда не упоминала его имени и не рассказывала, что случилось после свадьбы. Я всегда считала это глупостью, потому что, когда кто-то начинал задавать вопросы, она тут же меняла тему.

Я задерживаю дыхание. Может, в этот раз она все же расскажет правду?

– Мне прочили в мужья короля Аспена, – продолжает она. – Но он предпочел войну браку со мной. Лишь потому, что пожелал быть рядом с истинной любовью, невыносимой всезнайкой Эвелин Фэйрфилд.

Я вздрагиваю. Она говорит о королеве Эвелин, за которой когда-то пытался ухаживать принц Франко. Неужели миссис Коулман и правда была помолвлена с королем Аспеном еще до того, как они с Эвелин стали парой?

– Когда наша помолвка распалась, – продолжает она, – меня отдали брату короля Аспена, другому королю фейри. Он без колебаний женился на мне, и я стала королевой. Всего на несколько дней… Знаешь, что с ним случилось? Он бросил меня, чтобы сражаться на войне, развязанной его братом, и умер на руках своей любимой Амелии, еще одной блудницы из Фэйрфилда.

Я знаю, кто такая Амелия. Известная портниха, с которой я имела удовольствие познакомиться в прошлом году.

– Потом я вышла замуж за человека, – снова заговаривает мачеха. – Богатого адвоката, в которого, как мне казалось, была искренне влюблена. Он подарил мне прекрасных дочерей. Но оказался весьма падок до женского внимания. И вскоре начал все чаще ночевать у своей любовницы. Когда же оставался дома, то постоянно сильно напивался и становился жестоким. И чтобы уберечь от подобной грубости наших дочерей, я добавила цианид ему в чай.

Она так небрежно, походя упоминает об этом, что кровь стынет в жилах. Неужели она только что призналась… в убийстве?

– А потом я встретила твоего отца, – мягко, почти задумчиво произносит она, и все мысли тут же вылетают из головы. – Он был нежным и любящим мужем и души не чаял во мне и моих детях. Почти так же, как и в своей дочери-полукровке. Однако вскоре стало ясно, что дочь для него превыше всех. И девчонка наслаждалась таким вниманием. При каждом удобном случае она вновь и вновь затмевала моих дочерей. Всегда играла на пианино и пела, чтобы снискать похвалы. Лишь я одна понимала, чем на самом деле была ее мерзкая магия фейри. Чумой, заразившей наш дом.

Я тяжело сглатываю. Легкие словно сжимаются,