Танец с хаосом - Андрей Мартьянов

Сергей даже не пыхтел, пускай и волок на плечах отнюдь не самого легкого Дастина. Я даже вырвался немного вперед – не хотел смотреть, как безвольно болтаются руки напарника. Задыхаться начал почти сразу – воздух словно стал еще гаже, еще тяжелее. И словно нарочно вдалеке завыла знакомая сирена.

– Е. ный в рот! – выдохнул Сергей. – Только не сейчас!

– А… а что это?

– Предупредительный сигнал ПВО Альянса… Значит, наши либо подняли в воздух авиацию, либо НАТОвские радары засекли пуск ракет. Ой, не хочется сложиться от рук своих! Быстрее! Еще быстрее!

Гонка вышла знатная – по кирпичу, осколкам, разломанным плитам бетона, скелетам, через преграды и воронки – вверх-вниз, вверх-вниз. На углу Домской площади увидели непонятное существо. Вроде бы женщина, в феноменально драном пальто и грязном платке. Жалась к груде щебня, оставшейся от собора, словно не зная, куда бежать. А сирена выла все надрывнее и грознее.

– Дура! – взвыл Сергей, уловив взглядом исподлобья мечущийся силуэт. – Runajot okupantu valoda[4]– марш в укрытие! Чтоб я тебя здесь не видел! Сдохнешь же ни за что!

Фигура замерла и припустила со всех ног в сторону.

Мы успели. Я, чувствуя, как горят легкие, не давая кислорода организму, на последнем издыхании взлетел по обугленным ступеням Дома, с трудом нашел дверь убежища, коснулся пальцем замка, и герметичный притвор, сочно чавкнув, отошел в сторону. Вот и предбанник. Остается открыть вторую дверь и кануть в бункер.

– Стой, балда! – Сергей, сбросив тело, грубо отшвырнул меня к стене. – Раздеться! Догола! – Он уже сдирал с себя камуфляж, а потом принялся за комбез Дастина. Я не понял, ради чего проводится эта малоосмысленная процедура, но послушался. Уже рефлекторно я не мог выполнять приказы моего спасителя. Подсознательно признал за старшего.

Молнии и липучки не поддавались плохо слушающимся пальцам, но Сергей и тут пришел на помощь – срезал остатки одежды тем самым кортиком, который отобрал у офицера, убитого нами в первом транспортере. На черной удобной рукоятке поблескивал тусклым серебром крохотный имперский орел Германии, с «хакенкройцем» – свастикой Гитлера. Боже, да этот символ запрещен еще в 1946 году, после Нюрнбергского процесса, а сейчас – 1973-й… Нет, не девятьсот семьдесят третий, а вовсе наоборот – две тысячи сто… Плевать какой!

Сергей яростно сворачивал одежду в комок и зачем-то пихал неопрятный клубок в отверстие на стене предбанника, похожее на щель мусоропровода. Затем ткнул пальцем в крупную зеленую кнопку, расположенную у внутренней двери бункера. Я зажмурился – сверху ударил тугой поток воды, перемешанной с чем-то вроде мыла, однако не мылом. Ливень продолжался минуту-полторы, затем пошла обычная вода, без запаха примесей.

– Дезактивация! Хочешь принести ядерную пыль в чистое жилище? – Сергей, на мое удивление, весьма деловито сунул указательный палец в сканер внутреннего замка, но когда вспыхнул красный сигнал, отдернул руку. – Меня не пропускает, попробуй сам!

…Я скатился по металлическому трапу кубарем, ударился головой о поручень и наконец-то потерял сознание.

Напоследок увидел, как Сергей упрямо волочет на себе тело Дастина, с которого стекают розовые, а вовсе не прозрачные капли.

Затем свет в бункере моргнул и выключился. Больше ничего не помню.

* * *

Сергей утверждал, будто я очнулся через пять часов.

Пробуждение было тяжелым – чья-то сильная рука прижимала в моему лицу маску, ноздри обжигало нашатырем, синий противный свет, холодно…

– Все, полежал, передохнул, и будет. – Я с трудом разлепил глаза. Валяюсь на металлической кушетке у стены, однако на ледяную поверхность кто-то заботливо положил шерстяное одеяло и чуток даже меня приодел – зеленая армейская футболка, обтягивающие зимние нижние штаны из мягкой шерсти… Левая рука повыше локтя перетянута бинтами. – Поднимайся. Вот, возьми попить. Сам приготовил, из ваших запасов.

– Дастин, ты, что ли?

– Нет, это Сергей. Ну помнишь? Рига, танки Альянса? – и уже повышенным, серьезным тоном: – Хватит валяться. Садись. Я тебе не любящая нянюшка. Пей!

Длинный стакан-термос. Внутри некая загадочная помесь вина, водки, коньяка и специй, в несколько раз разбавленная подогретым виноградным соком. Иисусе, он туда еще и несколько ложек растворимого кофе добавил!

Выпил. Кряхтя поднялся. Товарищ старший лейтенант выглядит так, хоть на конкурс красоты отправляй – начисто отмытый, комбинезон, явно найденный на нашем складе, точь-в-точь по размеру, только появились незнакомые нашивки – красненькие с серпами и молотами. Даже побриться успел. Супермен.

– Тут события! – увлеченно объяснял Сергей, размашисто жестикулируя и не давая мне очухаться. – Наверное, наш фронт начал наступление! Помнишь, когда мы пришли, наверху грянуло? Я так понял: ядерный удар, расчистка пути технике, затем пехота… Рига занята нашими танками! Не простыми, а танками прорыва! А я тут сижу с тобой, как санитар… Или как дурак.

– Весь город занят… Красной армией? – с трудом выговорил я. – Правда?

Сергей немного смутился.

– Нет, не совсем. Если верить вашей системе наблюдения, – он ткнул рукой в светящийся мониторами терминал, – бои идут в восточном секторе Риги. Мы еще на территории Альянса.

– А Дастин? Что?..

Я замолчал. Сергей тоже не особо рвался говорить. Пришлось.

– Понимаешь, – очень серьезно сказал он, – твоя… Ваша технология очень простая. В смысле, пользоваться легко. И инструкции есть… В общем, твой друг умер. Раз и навсегда. Вот посмотри. Это я сам делал, думаю, ошибки быть не может.

Он протянул мне портативный диагностер с записанными на центральный монитор показаниями.

«Дастин Н. Роу, 27 полных лет. Идентификационный номер имплантированного микрочипа М-21С44606. Артериальное давление 0/0; частота сердечных сокращений – 0; электрическая активность сердца не прослеживается; электрическая активность мозга не прослеживается; температура тела 24 градуса по Цельсию. Общее сканирование организма доказывает наличие обширной политравмы, вызванной внешним воздействием. Диагноз: биологическая смерть организма».

– Я хочу посмотреть.

Сергей, без лирики, мгновенным рывком поднял меня с кушетки и, не говоря лишнего, повел в дальнюю комнатку бункера.

Наверное, такие пластиковые мешки используются и здесь, в 1973 году. Иначе как бы Сергей догадался запаковать моего напарника в этот временный гроб? Я присел рядом и расстегнул молнию. Знакомое лицо стало чужим, только чуть вьющиеся, очень короткие рыжеватые волосы остались неизменными.

Так, ясно. Три пулевых ранения в область грудной клетки, проникающие… Осколочное ранение черепа. Как раз ниже затылка – там, где находится продолговатый мозг, центр, отвечающий за сосуды и дыхание. Идеальная, правильная смерть, когда человек, падая с ног, уже мертв. Удача редкая. В смерти.