Эликсиры Эллисона. От любви и страха - Харлан Эллисон

Все живое служит приманкой для демонов.

Вне зависимости от того, распознаем мы их или нет, каждый из нас ощущает воздействие демонов. Некоторые из них – сугубо личные демоны, вылупившиеся из нашей индивидуальности с целью разжечь паранойю, посеять неуверенность в себе, сбить нас с пути бреднями о впечатляющем триумфе или впечатляющем фиаско. Некоторые – социальные. Эти монстры могут направить целые культуры в пропасть – в безумие джихада, или в праздность, или в свалку пластиковых отходов. А некоторые представляют собой что-то среднее: тут они подзуживают нескольких соседей, лишая их здравого смысла и рассудка, там – дразнят кого-то одного мороженой морковкой на палочке. Конформизм, самодовольство, сохранение статус-кво – или, напротив, массовый нонконформизм, направленный не туда гнев, уличное насилие в качестве подмены революции: демоны поджидают нас и сорла, и срешки, да и сторца монеты.

Большую часть своей жизни Харлан провел в борьбе с демонами, выявляя их сходства и различия, описывая их причудливые, а порой жутковатые брачные привычки, предупреждая нас по возможности о принятых ими способах нашего искушения. Поэтому на этих страницах читателю предлагается посмотреть на семь таких демонов.

Демон социальный лежит в основе «Катакомб» (1961), довольно пространного (даже в слегка ужатом виде) фрагмента «ЗАПИСОК ИЗ ЧИСТИЛИЩА», захватывающего повествования о десяти неделях, проведенных Харланом в бруклинской уличной банде в середине 1950-х, и об их 24-часовых последствиях семь лет спустя – в«Манхэттенских Катакомбах» (его исследование уличного насилия дало материал для целого ряда коротких рассказов, повести («Паутина большого города») и этих самых «Записок», адаптированных в качестве телесценария в1964году.) После того, как алчность и эгоизм 1980-х лишили нас того, что позволило нам проспать 1970-е, мы получили разгул банд 1990-х. Организованная преступность растет, и эта книга, увы, снова стала актуальной, но за время недолгого пребывания в тюрьме Харлан обнаружил и более мрачные истины. Его краткое описание повседневной деградации и разрушения личности, царящих в подобных местах, заставляет нас отшатнуться в ужасе, но еще более ленденящим становится его идентификация тех, кто является истинными жертвами.

Другое время, другое место – и другой демон являет свое отвратительное лицо… на экране телевизора. «Наша маленькая мисс» (1970), опубликованная Харланом в его ежедневной газетной колонке «Стеклянная сиська», и ужасы, увиденные им на экране, потрясли даже его, обладателя толстенной шкуры цинизма. Даже такое чистое и невинное мероприятие, как конкурс детских талантов и красоты, превращается в рассадник непристойности и пошлости, которых он даже не особенно пытается скрывать. Наблюдение за тем, как Харлан кладет этого демона на лопатки, доставляет нам неподдельное удовлетворение.

Два следующих демона подстерегают художника с двух сторон: один извне, другой изнутри. «Песнь любви для Джерри Фолуэлла» (1984)– трогательная, страстная мольба за «безумных мечтателей», делающих нашу жизнь богаче так, как этого никогда не сделать цензорам и самозваным моралистам. «Говорящие гримасы и грани» (1977), первоначально напечатанные в качестве совета начинающим писателям, наносят удар по всепроникающему и вездесущему демону посредственности; однако и вболее широком плане Харлан говорит также и овозможной посредственности нашей собственной жизни.

Однако самый скользкий демон следует за ними. «Истинная любовь: впоисках Священного Грааля» (1978), история, которая приводится здесь в переработанном и переименованном виде, изначально вышла вЛос-Анджелесском журнале. В этом городе, наводненном демонами куда более крупного калибра, вряд ли можно было ожидать, что Харлан заинтересуется мелким хищником, мешающимся под ногами на пути к настоящей любви. Но его выпады, финты, защита и ложные отступления ослепляют и отвлекают, и, как к своему огорчению предстоит узнать Харлану, даже заставляют его обмануть и перехитрить самого себя. Однако же то, что в результате узнает о себе Харлан, помогает ему, да и нам тоже, перехитрить этого демона.

Как водится, у этого скользкого демона есть большой старший брат. «В дрейфе у островков Лангерганса: 38° 54’ северной широты, 77° 00’ 13” западной долготы» (1974) подобно другим лучшим работам Харлана рассказывает нам о любви, потерянном детстве, доверии к себе, любви к себе. Внутри каждого из нас сидит некая заноза, не позволяющая умереть нашей неудовлетворенности, и сней надо совладать, если мы хотим обрести зрелость. Здесь, среди всей универсальной атрибутики фильмов ужасов, нам необходимо найти собственные символы того, что мы когда-то потеряли и что нам нужно обрести вновь. Этот демон способен мучить нас до самой смерти.

«Функция глубокого сна» (1988)– один из любимых рассказов Харлана – разбирается с наикрутейшим демоном из всех: не с самой смертью как таковой, но, скорее, с той ролью, которую она узурпировала во всем, что мы пытаемся сложить воедино. Здесь крупным планом показаны окончательность и бесповоротность смерти – и боль, которую она причиняет, и отвагу, простое человеческое достоинство, которые она может вызвать. Так случилось, что сцена, которой открывается рассказ, приключилась с самим Харланом, и это дало толчок к написанию всей этой работы.

Все живое служит приманкой для демонов. Но борьба с ними дарит нам незабываемое чтение.

У «Баронов» яраздобыл кой-какой инвентарь из арсенала нынешней детворы: кастет, какой я(будь я одним из них) использовал бы в разборках, небольшую дубинку, револьвер 22-го калибра, штык, итальянский стилет (не выкидной), который я использовал преимущественно в качестве подсвечника. Все это должно было стать визуальными пособиями для лекций и докладов по теме преступности среди несовершеннолетних, которые я готовил для Ассоциации родителей и учителей, Христианского союза молодых людей, старших школьных классов и прочих молодежных организаций.

За семь лет я провел уйму лекций на означенную тему; выступал даже на телевидении и радио. Я говорил: «Вам не остановить разборок банд несовершеннолетних, если они уже начались. Вы вообще мало чего можете сделать, если парню нечем гордиться, не считая его дубинки – ни семьей, ни традициями, ни религией, ни тем более школой, страной или самим собой.

–Зато до тех пор, пока у него есть крепкая семья, неотъемлемой частью которой является подросток, которая ценит его ум, его честность, которая уважает его статус, семья, в которой он может укрыться от наступающего на него города и угрожающего мира; до тех пор, пока родители, и школа, и церковь, и местные власти не смотрят на проблему преступности как на этакую социальную проказу, пока они готовы оторвать свои зады от стульев и попытаться понять подростка, попытаться оказать ему помощь в нелегком процессе взросления, а не приказывать, куда ему идти и что делать – тогда у него еще есть шанс.