Серебряные фонтаны - Биверли Хьюздон

– Спасибо, дорогая – а как поживаешь ты? Я знаю, как ты рада, что он дома. Но тебе не следует портить его, дорогая, – она игриво погрозила мне пальцем. – Эти мужчины пользуются послаблениями, а мы не можем заставить себя быть с ними строже, так ведь? – она обернулась к Лео. – Твоя женушка великолепно управляется с имением в твое отсутствие. Твой Селби, постоянно восхваляет ее Джорджу Эвансу, – леди Бартон заставила меня покраснеть, но, к счастью, быстро сменила тему. – А как себя чувствуют моя маленькая крестница и дорогая Флора? Я приехала сюда не затем, чтобы, надоедать этому дорогуше, – она потянулась к руке Лео, но, увидев лубок, похлопала вместо нее по ручке кресла. – На следующей неделе день рождения Лауры, у нас будет вечеринка, и Цинтия просто настояла, чтобы я поехала за Флорой. Там будет фокусник с белым кроликом. Хотя Флора моложе других девочек, но она такая шустрая для своего возраста, что девочки Цинтии просто обожают ее. Кстати, Леонидас, этим утром я слышала от Джорджа...

Леди Бартон болтала так, что мне едва удавалось вставить слово, а Лео даже и не пытался. Затем она уставилась на свои украшенные драгоценными камнями часы:

– Ох, дорогая, сколько уже времени! Я обещала экономке вернуться к чаю. Леонидас, было бы неплохо, если бы ты пожил у нас. Мы теперь видим только выздоравливающих, а их нужно немного баловать. Таких, как ты, дорогой Леонидас, но я знаю, как на это посмотрит наша дорогая Эми, – я потянулась к звонку, а она воскликнула: – Ах, Леонидас, если бы ты только видел ее, когда она узнала, что ты лежишь там раненый! Она была такой настойчивой! «Я должна поехать к нему, леди Бартон, – говорила она. – Я должна поехать к нему!» Селби уговаривал ее, чтобы она подождала новых известий, но она никак не соглашалась. Поэтому я повезла ее в город к Фергюсону – ты, конечно, помнишь его? Когда он давал ей пропуск Красного Креста, то предупредил ее. «Франция – военная зона», – сказал он, но она настояла на поездке, хотя я видела, что она, конечно, испугалась – но после того, как она получила твое письмо, ничто не могло остановить ее. – Краем глаза я увидела, что Лео напрягся всем телом, а она продолжала, улыбаясь: – Хотя записка доктора была обнадеживающей, Эми все повторяла: «Я должна поехать к нему, я должна найти его – или он умрет». Как романтично! – Мистер Тимс распахнул перед ней дверь. – Не забудь прислать Флору – к трем часам. И не рассказывай ей о белом кролике, ладно? Пусть это останется тайной. До свиданья, дорогая! – она вышла, шелестя юбкой, а мистер Тимс в молчании закрыл за ней дверь.

Лео сразу же повернулся ко мне:

– Ты сказала мне, что тебя прислал Красный Крест!

– Нет, я сказала тебе, как я приехала, а не почему.

– Мое письмо – вот почему ты приехала. Мак-Айвер послал это письмо.

– Он не читал его. Он заметил, что оно личное.

– Проклятое письмо! Эти слюни жалости к себе! Я хотел его уничтожить, и должен был его уничтожить. Мне не следовало писать – а тебе не следовало читать его!

– Но оно было адресовано мне – конечно, я прочитала его.

– И, прочитав его, ты, конечно же, приехала, – Лео передразнил леди Бартон: – «Я должна найти его, или он умрет», – каким же, я был дураком, что говорил тебе о Звере! Ты снова попалась на эту проклятую сказку.

– Но я нашла тебя, и ты не умер.

– Но я же не превратился в прекрасного принца? – голос Лео прозвучал резко и сердито.

– Нет, конечно, нет – я никогда и не думала, что так случится. Я не этого ожидала... – я запнулась, но Лео накинулся на меня:

– Чего ты ожидала, Эми? На какое волшебство ты надеялась? – я растерялась, но он повысил голос: – Отвечай, отвечай!

И я ответила.

– Я думала, что когда увижу, что ты лежишь там, я думала... – мой голос упал до шепота, – я думала, что полюблю тебя.

Наступило молчание. Затем Лео уныло спросил:

– Но ты не полюбила, да? Потому, что все еще любишь Фрэнсиса.

Мне нечего было ответить, и Лео понимал это.

– Скажи мне, Эми, – тихо, доверительно спросил он. – Что ты почувствовала, когда увидела меня лежащим там? Скажи мне правду, Эми, скажи!

И я сказала ему правду.

– Я почувствовала жалость к тебе, – его лицо побледнело, и я поспешно добавила: – Сначала я почувствовала только жалость. Но потом медсестра угостила меня чаем и рассказала мне историю о леди, которая вышла замуж не за того мужчину. Там было двое братьев, она влюбилась в одного, а замуж вышла за другого, хотя все еще любила первого – его звали Джоном, – и ничего не могла поделать с этим. Она пыталась полюбить мужа, но не смогла, и оставила эти попытки. Но однажды, когда он держал на руках одного из ее детей, она поняла, что любит и его тоже, только другой любовью, не такой, как Джона. – Лео слушал, не сводя с меня глаз. – Когда медсестра рассказала мне эту историю, я вернулась к твоей кровати и посмотрела на тебя – на твое бледное разбитое лицо, на сломанную руку – и поняла, что люблю и тебя тоже. – Лео, не отвечал, поэтому я тихо добавила: – Я тогда сказала тебе это, но ты был глухим и не мог меня услышать.

– Лучше бы я остался глухим! – взорвался Лео. – Я хотел жалости, и я, ее получил!

– Нет, это тоже любовь... – покачала я головой.

– Любовь женщины, к сопливому младенцу! – в его голосе прозвучало горькое презрение.

– Я люблю тебя! – закричала я.

Но Лео, хромая и пошатываясь, заковылял к двери. Подойдя к ней, он оглянулся на меня и выкрикнул:

– Я не хочу твоей убогой любви! – он шагнул за порог и хлопнул дверью.

Сначала я не могла поверить в это. Я стояла, глядя на дверь, которая все еще дрожала от хлопка Лео, а в мои уши стучали слова: «Я не хочу твоей убогой любви!» Мои глаза наполнились слезами боли, вызванной его отказом. Я так старалась, я даже проделала весь этот путь во Францию – а теперь Лео, не хотел меня.

Я снова стала ребенком, лицом к лицу, столкнувшимся с тем, что моя бабушка не хотела меня, не любила меня. Но затем я взяла себя в руки. Нет, это было не одно и то же, вовсе не одно и то же, потому что Лео любил меня. Проблема была в том, что он хотел больше любви, чем я могла ему дать. Я так старалась, я заставила себя полюбить его, но он все еще не был доволен. Гнев блеснул сквозь мои слезы. Лео, не должен был обходиться со мной так – ведь он сам потребовал от меня правду. Кроме того, он просил меня пожалеть его – он написал в письме: «Пожалей Зверя, но еще больше пожалей меня». Я так и сделала, но еще я полюбила и его тоже – но ему показалось этого мало, и он ударился в капризы как испорченный ребенок.

Я знала, что Лео будет делать дальше – он будет дуться как испорченный ребенок, будет вынашивать свои надуманные обиды, пока как бы случайно, нехотя, не позволит мне вывести себя из дурного настроения. Я твердо сжала губы, потому что на этот раз Лео будет разочарован. Я не буду потакать его ребяческому поведению. Ему пора повзрослеть.