Дерево растет в Бруклине - Бетти Смит

Август приближался к концу, и Фрэнси начала беспокоиться из-за того, что мама до сих пор ни словом не обмолвилась про девятый класс. Ей отчаянно хотелось пойти в школу. Все годы мать, бабушка, тетки вокруг нее твердили про важность образования, и эти разговоры заразили ее не только желанием получить это самое образование, но и комплексом неполноценности – она полагала, что восьмилетки недостаточно, чтобы считаться образованным человеком.

Фрэнси с нежностью вспоминала девочек, которые писали пожелания ей в альбом. Ей хотелось вернуться к ним. Все они вышли из одной среды, а теперь их пути разошлись. Фрэнси полагается ходить в школу вместе с девочками, а не работать, соперничая со взрослыми женщинами.

Ей не нравилось ездить на работу в Нью-Йорк. Она вздрагивала оттого, что вокруг кишели толпы людей. Она чувствовала, что ее выталкивают в ту жизнь, к которой она еще не готова. Больше всего она боялась переполненных электричек.

Однажды, когда Фрэнси стояла, уцепившись за петлю над головой, сдавленная со всех сторон так, что не могла ни шевельнуться, ни подвинуться, она почувствовала прикосновение мужской руки к своей. Как она ни извивалась и ни выкручивалась, избавиться от этой руки не удавалось. Когда на поворотах вагон заносило и толпа сжималась сильнее, мужская рука тоже сжималась крепче. Повернуть голову, чтобы посмотреть, чья это рука, Фрэнси не могла. Она молча страдала от беспомощности и унижения. Можно было бы закричать, возмутиться, но мешал стыд, что все узнают про ее позор. Казалось, прошла целая вечность, пока в вагоне не стало посвободнее, и Фрэнси смогла перейти в другой конец. После этого поездки в переполненном вагоне стали вызывать у нее панический ужас.

Как-то в воскресенье они с мамой взяли Лори и пошли проведать бабушку. Фрэнси рассказала Сисси о том мужчине в электричке в надежде, что Сисси даст совет, как быть. Но тетушка нашла эту историю ужасно забавной.

– Итак, мужик приставал к тебе в электричке, – сказала она. – Не вижу повода для тревоги. Напротив. Это значит, что ты приобретаешь формы, а есть мужчины, которые не могут устоять перед женскими формами. Подумать только, как я постарела! Сто лет никто не приставал ко мне в электричке. А было время, когда я после поездки возвращалась домой вся в синяках – ни один мужик не мог удержаться, чтобы меня не ущипнуть.

– Не понимаю, чем тут хвастаться! – воскликнула Кэти.

Сисси пропустила мимо ушей эту реплику.

– Наступит день, Фрэнси, когда тебе исполнится сорок пять, и фигура у тебя будет, как перепоясанный мешок с овсом. Тогда ты оглянешься назад и не раз припомнишь те деньки, когда мужчинам хотелось тебя потискать.

– Если она и припомнит эти деньки, то только из-за твоей болтовни, а не из-за того, что такие воспоминания греют душу, – сказала Кэти и потом обратилась к Фрэнси: – А ты приучись стоять в вагоне прямо и не держаться рукой за петлю. Опусти руки, а в карман спрячь длинную острую булавку. Если увидишь, что мужчина тянет к тебе руку, ткни его как следует булавкой.

Фрэнси поступила, как посоветовала Кэти. Она научилась удерживать равновесие, не цепляясь за петлю. В кармане лежала наготове длинная булавка. Фрэнси с нетерпением поджидала добычу. Она надеялась, что сумеет булавкой отразить покушение. «Сисси может сколько угодно рассуждать про женские формы и про мужчин. Но мне вовсе не хочется, чтобы меня тискали исподтишка. А когда мне исполнится сорок пять, то, надеюсь, мне будет что вспомнить кроме того, как меня тискали в электричке. Как не стыдно Сисси… Что со мной не так, в самом-то деле? Я критикую Сисси – Сисси, которая сделала мне столько добра. Я недовольна своей службой, а ведь должна благодарить Бога за такую интересную работу. Подумать только – мне платят деньги за то, что я читаю, а ведь я и так больше всего на свете люблю читать. И Нью-Йорк все считают самым удивительным городом на свете, а я никак не могу его полюбить. Можно подумать, что я самый неблагодарный человек на свете. Если бы снова стать маленькой, когда все так восхищало!»

Незадолго до Дня труда хозяин вызвал Фрэнси в кабинет и сообщил, что мисс Армстронг выходит замуж и поэтому увольняется. Прокашлявшись, он добавил, что если говорить конкретней, то замуж она выходит за него.

Представление Фрэнси о любовницах зашаталось и рассыпалось. Она-то была уверена, что мужчины на любовницах никогда не женятся – бросают их, как старые перчатки. И вот на тебе – мисс Армстронг ожидает участь жены, а не старых перчаток. Чудеса!

– Поэтому нам нужна новая чтица на место мисс Армстронг для обработки прессы крупных городов, – продолжал хозяин. – Мисс Армстронг сама порекомендовала вас… чтобы мы взяли вас на испытательный срок, мисс Нолан.

Сердце в груди у Фрэнси так и подпрыгнуло. Подумать только, она – главная чтица! Самая почетная работа в бюро! Значит, это не пустая болтовня, члены Клуба говорили правду. Еще один предрассудок рухнул. Она полагала, что слухи всегда бывают ложными.

Хозяин планировал назначить ей зарплату пятнадцать долларов в неделю, в надежде получить такую же хорошую чтицу, как его будущая жена, за полцены. Девчонка и так должна прыгать от гордости – самая молодая в бюро, и уже… пятнадцать долларов. Она сказала, что ей исполнилось шестнадцать. Выглядит на тринадцать. Вообще-то ему наплевать, сколько ей лет, если она справляется с обязанностями. Привлечь к ответу за нарушение закона о найме детей его не смогут. Он просто скажет, что она обманула его, скрыла свой настоящий возраст.

– На новой работе и зарплата будет новая, – сказал он милостиво.

Фрэнси радостно улыбнулась в ответ, и он расстроился. «Может, я поспешил? Может, она и не рассчитывала на прибавку зарплаты», – подумал он и попробовал исправить оплошность:

– Вас ждет небольшая прибавка, но после испытательного срока, разумеется.

– Я даже не знаю… – растерянно произнесла Фрэнси.

«Все-таки ей уже исполнилось шестнадцать, – решил хозяин. – И она хочет выбить из меня прибавку».

Чтобы опередить ее, он сказал:

– Дадим вам пятнадцать долларов в неделю, для начала…

Сказав, он тут же засомневался. Какой смысл в подобной щедрости?

– Но с первого октября.

Он откинулся на спинку стула и почувствовал себя великодушным, как Господь Бог.

– Я не уверена, что останусь у вас.

«Она выжимает из меня прибавку», – подумал он, а вслух спросил:

– Отчего же?

– Может быть, после Дня труда я пойду учиться. Хотела сказать вам, когда все решится.

– В колледж?

– Нет, в школу.

«Придется поставить Пински на это место, – подумал он. – А она уже сейчас получает двадцать пять, значит, захочет, тридцать, и я останусь при своем интересе. А эта Нолан куда лучше, чем Пински. Черт подери Ирму! С чего она вбила в голову, что замужней женщине не пристало работать? Работала бы себе и работала, деньги в семью приносила… На дом накопили бы».