Шанхайский синдром - Цю Сяолун

– Не волнуйся. Я по-прежнему старший инспектор. Не о чем беспокоиться.

– Где ты сейчас? Что там за шум?

– Я звоню из автомата на площади Чэнхуанмяо.

– Я все про тебя знаю. Ван говорит, у тебя неприятности. Серьезные неприятности.

– Тебе звонила Ван?! – удивился Чэнь. – Не знаю, что она там тебе наговорила, все не настолько серьезно. Я только что чудесно позавтракал с американцами; сейчас поедем кататься на речном трамвайчике. Разумеется, для американских гостей выделили каюту первого класса. Но все же мне нужно попросить тебя об одной услуге.

– Какой?

– Тебе может позвонить одна женщина, точнее, жена моего напарника, ее зовут Пэйцинь. Она работает в ресторане «Четыре моря».

– Знаю я этот ресторан. Там готовят отличную лапшу с креветками.

– Не звони мне ни на работу, ни в отель. Если будет что-то срочное, позвони ей или приди к ней на работу. Кстати, заодно, раз уж окажешься в «Четырех морях», можешь отведать миску креветочной лапши.

– Не беспокойся, – заявил Лу. – Я опытный ценитель. Никто ничего мне не скажет, если я буду хоть каждый день есть там лапшу.

– Смотри, будь осторожнее!

– Понимаю, – сказал Лу, а потом добавил: – А ты не можешь зайти ко мне? У меня к тебе тоже есть дело. Важное дело!

– Правда? В последние несколько дней я очень занят, – ответил Чэнь. – Вот сверюсь с программой и посмотрю, что можно сделать.

По программе после обеда они отправлялись на прогулку по реке Хуанпу.

Чэнь уже много раз катался на речном трамвайчике, сопровождая иностранные делегации. И текст экскурсии практически выучил наизусть. Он не возражал против того, чтобы воспроизвести иностранным гостям отдельные места из путеводителей, а заодно попрактиковаться в английском. Просто повторение одного и того же все сильнее надоедало ему. Впрочем, на пристани Чэнь порадовался тому, что сопровождает важных иностранцев. К кассе выстроилась длинная очередь, а он получил заранее заказанные билеты в отдельном окошке под вывеской «Для иностранных туристов».

Когда они стояли на палубе, вдыхая загрязненный воздух, Чэнь подслушал, как Розенталь говорит Викки: мол, жители Шанхая регулярно травятся угарным газом. Чэнь подумал: вот еще одна серьезная проблема, хотя власти города в последнее время делают многое для улучшения экологической обстановки. Но спорить не хотелось, и он промолчал.

Как всегда, иностранных гостей разместили в особом помещении на верхней палубе. В их каюте работал кондиционер и спутниковое телевидение. По телевизору шел гонконгский боевик с Брюсом Ли – еще одна привилегия, ведь по обычным программам и в кино фильмов с Брюсом Ли не показывали. Но Розенталям не хотелось смотреть кино. У Чэня ушло довольно много времени на то, чтобы найти нужную кнопку и выключить телевизор.

Их ни на минуту не оставляли в покое. В каюту то и дело без стука входили официанты. Улыбаясь, они предлагали иностранным гостям то напитки, то фрукты, то закуски. Китайские пассажиры, проходя мимо их двери, с любопытством заглядывали внутрь. Чэню казалось, будто они сидят в стеклянной клетке.

Невдалеке от них всеми красками расцветала набережная Вайтань; на ней начиналась вечерняя жизнь. Внимание привлекал восточный берег, который менялся просто стремительно, – сейчас он представлял собой одну огромную стройплощадку. Ускоренными темпами возводился новый район Пудун.

– А мне вспомнились стихи о другой реке, – сказал Розенталь. – В «Ист Коукер» Элиот сравнивает реку с суровой богиней.

– Один древний китайский философ сравнил народ с речной водой, – сказал Чэнь. – «Вода может нести лодку, но может и перевернуть лодку».

– Снова блуждаете по своей любимой «Бесплодной земле»? – насмешливо поинтересовалась Викки. – Жаль, если мы из-за нее не насладимся всеми красотами этой прекрасной реки.

Долго наслаждаться беседой им было не суждено. В дверь снова постучали – потом еще несколько раз, настойчивее.

– Волшебное представление! Первоклассное шоу! – Официант размахивал билетами, которые держал в руке. – Добро пожаловать на первую палубу.

Как и фильм по телевизору, «волшебное представление» было еще одной привилегией. И конечно, средством не дать иностранцам побыть наедине. Отказаться посетить представление после столь настойчивого приглашения было невежливо.

Никакой сцены не было. Просто часть палубы отгородилистойками, а между ними протянули шнур. На палубе уже собрались зрители. В центре фокусник пылко махал волшебной палочкой.

Дверца распахнулась, и на палубу вышла молодая женщина, очевидно ассистентка фокусника. Фокусник коснулся волшебной палочкой ее плеча, и женщина вмиг сделалась неподвижной; она как будто застыла в холодном голубом свете. Когда фокусник приблизился к ней, она упала к нему в объятия. Держа ее одной рукой, он медленно поднял ее вверх. Она лежала, вытянувшись, и ее длинные черные волосы волочились по полу, подчеркивая ее стройную шею, почти такую же белую, как корень лотоса. И такую же безжизненную. Затем фокусник закрыл глаза, сосредотачиваясь. Под приглушенную барабанную дробь он скользящим движением выпростал из-под ассистентки руку, и ее тело осталось в воздухе на целую секунду. Зрители зааплодировали.

Значит, вот что такое гипноз любви. Подходящая метафора. Зачарованная. Беспомощная. Неужели и Гуань Хунъин тоже была такой? Невесомая, бесплотная, обыкновенный реквизит, игрушка в руках У?

Чэнь вспомнил о Ван.

В любви возможно все. Неужели он тоже был таким влюбленным?

Ответа он не знал.

Почему он вспомнил эти строки, написанные Вэй Чжуаном? Официально считается, что речь в стихах идет о политике, но Чэню казалось, что критика ошибается. Вэй Чжуан писал о женщине и любви. Ради любви женщина готова на все. Как Ван, которая проявила настоящую смелость тогда, у него дома – и в другую ночь, в телефонной будке.

А несколько лет назад так же повела себя Гуань, которая отдалась инженеру Лаю, прежде чем расстаться с ним…

Когда «волшебное представление» закончилось, Чэнь не сразу отыскал Розенталей, которые затерялись в толпе зрителей. Поднявшись наверх, он увидел, что супруги-американцы стоят, облокотившись о перила, и смотрят, как белые барашки волн разбиваются о борт. Они его не заметили. Чэнь решил ненадолго оставить их наедине и заодно сходить вниз за сигаретами.

Спустившись, он увидел ассистентку фокусника. Она сидела на табурете у подножия трапа. Она успела снять свой облегающий блестящий костюм и выглядела сейчас намного старше. Лицо в морщинах, волосы тусклые. На соседнем табурете, ссутулившись, сидел и сам фокусник. С ним произошла еще более разительная перемена. Сняв грим, он превратился в лысого пожилого мужчину с большими мешками под глазами. Выглядел он довольно неряшливо – галстук распущен, рукава закатаны, шнурки не завязаны. Куда подевалось волшебство? Но Чэню показалось, что оба – и фокусник, и ассистентка – расслаблены, чувствуют себя непринужденно. Они по очереди пили из стакана какой-то напиток розового цвета. Скорее всего, они муж и жена. Закуривая, Чэнь подумал: на сцене они обязаны играть роль. Когда же занавес падает, можно снять маску и стать самими собой.