The Mitford murders. Загадочные убийства - Джессика Феллоуз

Эти бурные изъявления радости прервал стук в дверь.

— Давай-ка, сын, открой им сам, — велел отец Гаю. — Ты ведь не против произвести впечатление на соседей?

Молодой полицейский усмехнулся и, поправив шлем, отправился к входной двери.

— Боже мой, какая неожиданность! — увидев его, воскликнула Луиза.

Гай рассмеялся, слегка покраснев. Почувствовав, что глупо выглядит в шлеме, он быстро снял его.

— Неужели вас взяли обратно на работу? — спросила девушка.

— Практически да, — ответил ее друг, невольно продолжая улыбаться, — только теперь я работаю в Скотланд-Ярде.

— Надо же! — присвистнув, воскликнула Кэннон. — Видимо, теперь в вашем присутствии мне придется тщательно следить за своими словами и действиями!

— Только не вам, — со смехом ответил Гай, радуясь, что она так благодушно настроена.

Ему приходило в голову, что из-за его неотступного расследования этого преступления Луиза потеряла работу, не говоря уже о том, что по его милости полицейские и Мейбл Роджерс нагрянули в Астхолл-манор. Он уже собирался в очередной раз умолять ее о прощении, когда заметил Сокса.

— Привет, кто это тут у нас? — Гай наклонился к черной с белыми пятнами собаке, которая усердно виляла хвостом, прыгая вокруг его ног. Пес мгновенно попытался лизнуть его в щеку, и молодой человек опять невольно рассмеялся, заметив: — Какая славная собака!

— Его зовут Сокс, — сообщила гостья, — и, если хотите знать, то этот пес, по-моему, полюбил вас с первого взгляда. В общем, он станет вашим, если у вас есть возможность позаботиться о нем.

Гай выпрямился и взглянул на Луизу.

— Да, — согласился он, — мне тоже кажется, что это любовь с первого взгляда. — Девушка улыбнулась его словам. — Но откуда он взялся?

— Это пес моего дяди, — пояснила Кэннон. Он оставил его моей матери, сказав, что намерен вступить в армию. Скорее всего, надеялся, что его отправят служить за границу, где он избавится от преследования кредиторов.

— То есть Ксандр…

— Похоже, дело не обошлось без рукоприкладства… Это объясняет те пятнышки крови, что я заметила, а Ма сказала, что Стивен вернулся с подбитым глазом. Что бы Ксандр ни говорил, он сделал только то, о чем я просила его, не больше, — заключила Луиза.

Это заключение было сравнимо с глазурованной вишенкой на торте. «Что бы Ксандр Уоринг ни сделал Роланду Лакнору, можно оправдать даже в глазах закона, — подумал Гай, — и к тому же он не причинил никакого вреда Стивену Кэннону». Молодому человеку не удалось произвести последний арест, но эта неудача больше абсолютно не беспокоила его. Более того, он порадовался, что Луиза оказалась ни в чем не повинной.

Оставался еще один важный вопрос. Кэннон стояла на крыльце перед Салливаном. Он видел, как поблескивают в свете уличных фонарей ее почти черные глаза на тонком, подобном тонкому фарфору лице, и заметил, что она слегка дрожит от холода. Уже собираясь задать ей тот самый волнующий его вопрос, молодой человек вдруг почувствовал, что у него за спиной что-то происходит, и, оглянувшись, увидел ухмыляющихся братьев, следивших за ними из коридора. Гай мягко закрыл дверь в коридор.

— Можно мне в ближайшее время заехать к вам в Астхолл-манор? — спросил он.

— Конечно, пожалуйста, приезжайте, — тихо ответила Луиза. — Не только члены этого благородного семейства будут рады вас видеть.

Стоя в сумеречном свете на пороге дома и не обращая внимания на внимательный взгляд и постукивающий по полу хвост Сокса, Гай и его подруга крепко обнялись.

Дни проходили за днями, и однажды вечером, когда в детской уже появились рождественские календари[48] и все младшие девочки удалились, закончив с восторгом разглядывать прелестные картинки малиновок и веточек остролиста, которые начали открываться за картонными дверцами, Нэнси и Луиза устроились на колючем ковре возле камина. Нянюшка Блор в это время, читая и поклевывая носом, отдыхала в кресле этой небольшой, теплой и душноватой гостиной.

Нэнси строчила что-то в школьной тетради, выглядевшей такой помятой, словно она выкопала ее из забытых недр какого-то шкафа. Она писала быстро, часто зачеркивая и заменяя слова, и ее перо не столько порхало над страницей, сколько пикировало на нее. Иногда, совершенно внезапно, девушка устремляла взгляд в потолок, и ее перо застывало над строчкой в готовности возобновить поток слов, как только вновь откроются мысленные шлюзы, а потом голова ее опять опускалась к лежащей на коленях тетради. Тишину нарушали лишь тиканье каретных часов да шорох креповой юбки, когда нянюшка, поправив подушку за спиной и устроившись поудобнее, снова закрывала глаза.

Луизе никак не удавалось полностью сосредоточиться на чтении. С некоторым трудом она постигала историческую книгу о Генрихе Восьмом, поскольку решила, что пора ей серьезно заняться повышением образования, и леди Редесдейл составила для нее список первоочередной литературы.

— Что это вы все пишете? — спросила она. — Одну из жутких сказочек Угрюмца?

Перо Нэнси замерло, и она взглянула на Кэннон, а потом устремила взгляд куда-то в сторону, словно пыталась разглядеть нечто сокрытое вдали.

— Нет, я задумала написать роман, — серьезно заявила она. — Настоящий, взрослый роман.

— А что значит «взрослый»? — поинтересовалась Луиза.

— Это значит — не о сказочных персонажах, а о реальных людях. О том, какие отношения бывают между настоящими людьми.

— Мне уже не терпится прочитать его, — заметила помощница няни.

— Ты будешь первой, обещаю, — сказала Нэнси.

Отложив тетрадь, она выпрямила ноги и потянулась, точно собака после долгой прогулки.

— В следующем году будет мой первый лондонский сезон, — мечтательно произнесла старшая дочь лорда, — и вся жизнь изменится… — Она рассмеялась. — Для меня, во всяком случае.

— Мне кажется, вы совершенно правы, — согласилась Луиза. — И знаете, она может измениться даже и для меня.

Нянюшка Блор тут же вздрогнула и открыла глаза.

— О, только не говори, что ты опять собираешься увольняться!

Кэннон поднялась с ковра и покачала головой.

— Нет-нет, нянюшка, никуда я не собираюсь!

Она вышла из гостиной в спальни, где младшим девочкам в это время полагалось готовиться ко сну.

Диана уже облачилась в длинную фланелевую ночную рубашку с рядом крошечных перламутровых пуговок, тянувшихся от ворота до подола. Она сидела за туалетным столиком, разглядывая себя в зеркале, а Памела стояла за ее спиной, расчесывая ей волосы и считая каждое движение щетки. Свои собственные темные локоны она уже аккуратно связала на затылке. Заметив, что пижама стала ей коротковатой, Луиза подумала, что можно попробовать удлинить штаны.