Без лица - Хари Кунзру

— Это их предки, — авторитетно объясняет Гиттенс, оборачиваясь к Джонатану. — Согласно большинству источников…

Джонатан подталкивает его локтем, указывая на группу танцоров, чьи движения отличаются от других:

— А эти?

Во вновь прибывших все холодно и жестко. Женщины в этой группе двигаются негнущейся, важной походкой, размахивая руками или сцепив их в замок за спиной. Одна стискивает в ладони что-то плоское, хлопает по нему и машет им перед аудиторией. Другие прижимают к плечам палки и наставляют их на цель, как винтовки.

— О боже, — выдыхает Гиттенс. — Да ведь это мы.

Никто в Фоцеландии не может сказать точно, когда здесь впервые появились духи европейцев. Новые духи приходили и раньше — из пустыни или с побережья, но их никогда не было так много, и они никогда не были такими злыми. Одни, как Масса-Мисси, ругались и раздавали приказы. Другие, как Сахьят, овладевали людьми и пытались свести их в могилу. Духи были сильны и непредсказуемы, и многие фоце видели в этом знак того, что прежние времена ушли, а новые будут еще труднее.

В прошлом никто не покидал Фоцеландию. Теперь появились фоце, которые уходят и приходят, рассказывают странные истории о хождении по воде или о погружении в землю. И всегда в основе этих историй белые люди. Духи белых заставляют их строить огромные зернохранилища и резать друг друга, как женихи режут коз перед свадебным пиром. Должно быть, эти духи как-то прокрались в тела спящих мужчин фоце и вернулись вместе с ними.

Разумеется, эти европейские духи вызвали перемены — если только перемены не вызвали самих духов. Вопрос этот волнует старейшин фоце сейчас, когда они обсуждают новые времена в тени деревьев за заборами своих усадеб. Что пришло первым — духи или перемены? Раньше никто так не говорил. Время было просто временем. Люди следовали заветам предков. Они ели только чистые части животных и собирали просо после просяного жертвоприношения. Они избегали половых сношений до тех пор, пока женщины не отнимут от груди новорожденных детей. А еще, когда это было уместно и правильно, совершали друг с другом фо. В награду за послушание предки вертели колесо года и дарили новые урожаи, которые кормили новых детей, те становились взрослыми и затем умирали, в свою очередь становясь предками и помогая вращать годовое колесо. Сила предков росла и крепла, и благодаря ей мир фоце двигался в вечном своем справедливом круговороте.

Теперь механизм сломался. Теперь они говорят о старых временах и новых временах.

Может быть, это первый миссионер принес прошлое и будущее в чересседельных сумках в те дни, когда он скакал по стране, говоря о мертвом божестве и конце времен? От него мало что осталось: только идея начала и неминуемого конца. Он говорил людям, что нужно думать о кончине и о том, куда они попадут, когда времени больше не будет.

Затем пришли белые из правительства и дали Дау волшебную палку с серебряным наконечником, а другим вождям дали палки, увенчанные медью. В обмен на палки правительство увело с собой много мужчин фоце. Они не могли больше собирать урожай, и жены их сбежали с другими мужчинами.

Люди начали говорить: «Раньше жизнь была не такой».

Белые осуждали колдовство, которое казалось вполне естественным — доктора и заклинатели дождя фоце тоже занимались им. Никто в Фоцеландии не любит колдунов, но они — часть жизни. У всех есть завистливые соседи. Ничего удивительного, что чары летают туда-сюда.

Если умирает брюхатая коза или твоего ребенка кусает змея, ты можешь узнать имя человека, который в этом повинен, и заставить его возместить тебе убытки. Колдовство можно отразить или обратить на насылающего чары. Можно защитить себя амулетами. Магия становится предметом для обсуждения только в самых серьезных случаях, когда чья-то злая воля сживает людей со свету.

И все же люди продолжали спрашивать: а что, если новые времена накликаны колдунами? Что, если люди, ходящие вниз головой, объединились и все изменили? Не лучше ли будет уничтожить их всех разом и жить в мире, свободном от волшебства? Тогда, может быть, вернется просто время, не старое и не новое.

Пугающие мысли. Мысли нового времени. Оракулы работают не покладая рук. Каждый день обнаруживаются новоиспеченные колдуны, и люди их не щадят.

Есть и те, кто иначе относится к волшебникам. Мир за границами Фоцеландии — бестолковое место. Там колдовство — в порядке вещей, а люди ходят вниз головой. Издавна было известно, что внешние земли несут зло, и новые путешественники фоце подтверждают: чем дальше ты уходишь, тем хуже тебе становится, пока не достигнешь холодных краев, где живые жмутся друг к другу, а мертвые лежат в чистом поле.

Кто приходит из внешних земель, чтобы забрать с собой мужчин фоце? Чьи беспокойные духи овладевают женщинами перед большим барабаном? Когда те, отчаявшись, танцуют перед пещерами мертвых, предки нередко восстают из тлена и устанавливают свою власть над одержимыми. Но еще чаще они оставляют их маршировать в плену у Сахьята и Масса-Мисси.

Кто живет вверх тормашками? Кто, как не белые люди?

Незадолго до рассвета Джонатан и Гиттенс спускаются с холма к лагерю. Они не очень хорошо понимают, как следует интерпретировать увиденное. Джонатан обеспокоен, Гиттенс — наоборот. Они просто празднуют наше прибытие, говорит он.

Профессор Чэпел слушает их рассказ. Радости он не испытывает. Не обращая внимания на то, как Гиттенс возбужденно описывает церемонию одержимости, он произносит гневную речь, обильно используя в ней слова «эскапада», «вопиющий» и «волей-неволей». Он говорит, что любое взаимодействие с фоце должно быть санкционировано им лично. Он — начальник экспедиции и не потерпит… С другой стороны очага доносится оскорбительный смех Марчента. В бессильной ярости Чэпел поворачивается к Джонатану.

— А что касается вас, я думал, вам есть чем заняться! — рявкает он. — Самое время, чтобы вы перестали бродить вокруг лагеря и начали объезд.

________________

На следующий день Джонатан отправляется в путь, пересекая высохшее русло ручья ниже жилища Дау. Три носильщика тащат снаряжение. Отдавая им приказы, он осознает, что боится их. Они негромко разговаривают на хауса и наблюдают за ним с пустыми бесстрастными лицами. Это — первые туземцы, которыми он командует самостоятельно. С чего начинать перепись? Это загадка. Большая часть правительственных инструкций касается таких вопросов, как деревенские советы, младшие вожди и списки слов на арабском. Но поскольку фоце не пишут и не говорят на арабском, ни одна из этих бумаг не помогает. Пока Грегг и Марчент не закончат свою работу, у него не будет точных карт Фоцеландии, а единственные записи, которые ведут сами фоце, — это ожерелья, перечисляющие сделки фо и подлежащие уничтожению по окончании процесса торгов. В ответ на вопрос о том, сколькими людьми он управляет, верховный вождь Дау обычно использует фразу «Сто и десять» — обычное выражение фоце, означающее «довольно много». У Джонатана складывается впечатление, что верховный вождь не хочет с ним сотрудничать. Гриот выражает эту цифру фразой «Столько, сколько диких коз карабкаются по Спине Ящерицы», но и она не очень помогает. Когда гриота спрашивают, какому идиоту придет в голову считать диких коз на Спине Ящерицы, Джонатан не получает ответа.