Тень Альбиона - Андрэ Нортон

Мириэль просто вцепилась в Луи. Воздухоплавательное приспособление страшило ее больше, чем Белая Дама, подземелье и все солдаты Талейрана, вместе взятые.

Беглецам казалось, что на это ушла целая вечность, но на самом деле не прошло и пятнадцати минут, как корзина принялась слегка подпрыгивать — сила нагретого воздуха начала отрывать ее от крыши. Что же произойдет раньше: шар унесет их прочь или солдаты обнаружат, где они прячутся, и выломают ведущий на крышу люк?

Шар постепенно начал подниматься, увлекаемый ветром. Он взлетел над башней и остановился — дальше не пускали зубцы на стене.

— Мешки с песком, — сказал Костюшко. — Думаю, пора их сбросить.

— Смотрите! — взвизгнула Мириэль, которая все это время взирала на чердачный люк с таким видом, словно тот сулил вечное спасение.

Какой-то chausseur выглянул из люка и увидел беглецов. Он высунулся из люка лишь наполовину, но в следующее мгновение он должен был выбраться на крышу, а нескольких ударов саблей вполне хватило бы, чтобы отсечь шар от корзины и лишить их надежды на побег.

Луи и Костюшко принялись лихорадочно сбрасывать мешки с песком, а Уэссекс потянулся за саблей.

— Костюшко, увозите их отсюда, — приказал герцог, готовясь выбраться из корзины. — Я присоединюсь к вам позднее.

— Никуда вы не пойдете, — заявила Сара, вскидывая мушкет и прицеливаясь. — Мне уже надоело гоняться за вами по всей Франции, ваша светлость.

Она нажала на спусковой крючок. Последовала вспышка, и beau sabreur[27]с удивленным возгласом рухнул обратно в люк.

Сара спокойно принялась перезаряжать ружье. Наконец последний мешок был сброшен — и шар взмыл ввысь и поплыл на крыльях утра.

БЕГЛЕЦЫ ДОБРАЛИСЬ до Труа-Вьерж глухой ночью, но Сара не позволила им подойти к дому отца де Конде. Вместо этого она велела своему маленькому отряду расположиться под прикрытием живой изгороди и до рассвета наблюдать за домом.

Если бы не следопытские навыки Сары, им ни за что не удалось бы сюда добраться. На пятерых у них был всего лишь один конь — Сполох, который несколько часов скакал вслед за воздушным шаром, пока тот наконец не приземлился, — а потому обогнать преследователей было невозможно.

Беглецам приходилось прятаться. Оборванные, словно бродяги, они шли по ночам и затаивались днем. Питались тем, что им удавалось найти или украсть. Им понадобилось трое суток, чтобы преодолеть расстояние, которое Мириэль верхом на пони проскакала за ночь. Больше всего хлопот Саре доставлял серый андалузский конь: ведь случайный наблюдатель непременно решил бы, что эта разношерстная компания попросту где-то украла столь благородное животное. Но Костюшко наотрез отказался расставаться со Сполохом, и Уэссекс его поддержал — если бы они все-таки столкнулись с противником, по крайней мере кому-то одному удалось бы спастись.

Они не были уверены, что найдут убежище в Труа-Вьерж, но Луи и Мириэль не хотели бросать отца де Конде. Да и Уэссекс подозревал, что старый священник может оказаться полезным союзником… если, конечно, еще жив.

Прижимаясь к холодной, сырой французской земле, Уэссекс смотрел на свою жену.

Лицо ее было испачкано грязью и жиром, немытые волосы заплетены в косу. Дорожное платье — должно быть, сшитое из серого гроденапля — приобрело неопределенно-грязный цвет, а через прореху на плече проглядывало столь же грязное нижнее платье. Туфли Сара потеряла уже давно, а своими фильдеперсовыми чулками она обернула драгоценный мушкет, чтобы уберечь его от грязи и пыли. Она была бесстрастна и неподвижна, словно резная фигура, украшающая нос корабля.

Уэссекс понял, что совсем не знает жену. Теперь он наконец-то видел перед собой ту женщину, которую, как ему казалось, он встретил тогда в Мункойне, — умелая и беспощадная воительница, товарищ по оружию. Но та женщина исчезла, когда король Генрих настоял на их свадьбе. И осталось лишь воспоминание о капризной, бессердечной светской даме, женщине того типа, который никогда не интересовал Уэссекса.

Им нужно поговорить. Теперь она знает, что он собой представляет. Он обязан предоставить ей возможность благопристойным образом избавиться от этого брака. Но с момента их побега из Реаже они боролись за свою жизнь, и эта борьба отнимала все их время без остатка. Да и нынешний момент тоже не годился для разговора: в ночной тишине голоса — даже если говорить шепотом — разносились чертовски далеко. Вместо этого Уэссекс, как и Сара, — и с не меньшей подозрительностью, чем она, — наблюдал за домом. Луи увезли отсюда. Со стороны Талейрана было бы вполне разумно искать его здесь же.

Луи. Давно пропавший король Франции, вернись он на политическую арену, привел бы в замешательство и друзей, и врагов. Его возвращение в мир живых изменило бы всю политическую ситуацию в Европе. Королевская кровь и законное право на престол — могущественная приманка.

Но юный Луи не желал править. Он сказал Уэссексу, что ему хочется лишь одного: уехать в Луизиану и жить там как обычный человек… вместе с женой.

Леди Мириэль по-прежнему не соглашалась выходить замуж за Луи — что значительно восстановило ее репутацию в глазах Уэссекса, — но лишь слепой не заметил бы, что малышка влюблена в него до беспамятства. Кроме того, хоть мистер Хайклер и скончался, оставался еще лорд Рипон, и с этим фактом приходилось считаться. Значит, девушку так или иначе надо куда-то пристроить.

Впрочем, Уэссексу и самому придется куда-нибудь пристраиваться. Пока «Белая Башня» выяснит, узнали ли во Франции его подлинное имя, пройдет не один месяц, и все это время Уэссекс не сможет выезжать за границу — слишком велик будет риск. Впрочем, если датская принцесса вернется, ему хватит дел и в Лондоне.

Если, конечно, у него все еще есть герцогиня.

И вот теперь, лежа посреди ночи под кустом и глядя на спокойное, внимательное лицо своей жены (наотрез отказавшейся отдать ружье кому бы то ни было), Уэссекс понял, что он очень на это надеется.

Взошло солнце. Отец де Конде отслужил раннюю мессу и вернулся в маленький домик в саду. За несколько часов до того, когда небо еще только начинало светлеть, Сара перевела компанию беглецов из-за живой изгороди в новое укрытие, в дальний угол сада. Теперь настала пора действовать.

— Луи! — позвала Сара столь любезным тоном, словно они находились в ее лондонском особняке. — Не могли бы вы зайти в дом через черный ход и поинтересоваться, согласится ли ваш дядя нас принять?

— Нет! — мгновенно вскинулась Мириэль, вцепившись в руку Луи.

— Но так нужно, ma petite, — сказал Луи. — Меня мадам Кармо впустит, а месье герцога и мадам герцогиню она просто не знает, равно как и блистательного месье Костюшко. И я боюсь, мы сейчас выглядим так, что всякая осмотрительная домохозяйка просто отскочит в ужасе.