Волчья Луна - Йен Макдональд

Она так и не полетала. На вечеринке перед началом предполетных тренировок она забралась на барную стойку и пообещала всем, что точно это сделает. «Они там летают!» На Луне ей так и не удалось полетать; она так и не встала на сноуборд в том семестре, когда ее друзья отправились в Снокуалми, пока она заканчивала статью. Девушка-которая-упустила-сноубординг. Девушка-которая-так-и-не-полетела.

Станция «лунной петли» находится в юго-западном контрфорсе хаба Меридиана. Она выглядит скромно и неброско, но на самом деле это колонна, вокруг которой зиждется Меридиан. Лифт был здесь, в самой ближней к Земле точке Луны, задолго до того, как в недра Центрального Залива забили первые опоры. Марина прошла через эти двери всего два года назад, и ничто в них не кажется знакомым. Новый мир, новая сила тяжести, новые способы двигаться, чувствовать, дышать, новый чиб в глазу, взимающий плату за каждый вдох.

Станция никогда не закрывается. «Лунная петля» никогда не перестает вращаться, облетая мир по кругу. Сотрудники ее ждут. Последний медицинский тест, кое-какие бумаги. Мелочи. В маленькой белой комнате Марина садится на высокий белый стул и ее просят посмотреть на черное пятно на стене. Вспышка, момент слепоты, она моргает – кажется, что на сетчатке подрагивают пурпурные послеобразы, – а когда она снова может видеть, то маленьких цифр в правом нижнем углу поля зрения больше нет.

У Марины больше нет чиба.

Она дышит воздухом бесплатно.

Она делает глубокий вдох и от передозировки кислорода едва не падает с табурета. Женщина в белом, которая выводит ее из белой комнатки, улыбается.

– Все так делают.

Вслед за шоком приходит сомнение. А если она ошиблась? Если ей что-то не объяснили? Если у нее нет прав на кислород в крови? Марина начинает дышать поверхностно, втягивая воздух глоточками и удерживая бережно, как держат драгоценное дитя.

– И это все тоже делают, – говорит женщина и заводит ее в зал ожидания для улетающих. – Дышите свободно. – Это старая лунная поговорка. – Ваш билет покрывает все расходы с этого момента и до того, как вы сойдете с борта орбитального транспорта.

Об этой части она не подумала. Она проработала отлет – раз за разом, во всех деталях и с учетом всех переменных, всех поступков и вариаций графика. Она не может представить себе прибытие. Будет дождь. Только и всего. Завеса из теплого серого дождя скроет планету так, что Марина не сможет ее разглядеть.

В зале ждут пять пассажиров. Там есть чай, есть выпивка, но никто к ним не прикасается, ограничиваясь водой. Суши на охлаждающем подносе, не удостоившись ничьего внимания, собирают бактерии.

Как она и ожидала, Амадо, Хатем и Аурелия из класса возвращенцев здесь. Теперь они ничего друг другу не говорят, лишь кивают. Никто не приглядывается к ее одежде для бега. Они не смеют взглянуть друг другу в глаза. Все сидят как можно дальше от товарищей. «И так все делают», – сказала бы работница станции, как предполагает Марина. Она просит Хетти пролистать музыкальную коллекцию, но все либо кажется слишком банальным для такого случая, либо слишком ценным, чтобы испортить его связью с подобным роковым событием.

– Ждем еще одного, – сообщает работница станции, прежде чем закрыть дверь.

– Простите, – говорит Марина, – у меня есть время?

Она кивком указывает на уборную. Наверное, ее отделяют целые миры от того момента, когда удастся с комфортом помочиться.

Желание помочиться – все равно что зевательный рефлекс, действует без слов и не приемлет отговорок. Все прочие желания выстроились за ним в длинную очередь.

А вот и последний из улетающих. Это не тот, кого Марина ожидала увидеть. Последней в группе, в когорте Марины, была Оксана. Невысокая, узкоглазая, мрачноватая украинка. Но входит высокий нигериец. Наверное, Оксана передумала. Нашла покой после последнего собрания группы. Решила опять открыть свою дверь, вернуться домой. Обошла по кругу воронцовских охранников у входа на ладейру и снова поехала вверх. Повернулась на каблуках у дверей станции «лунной петли». Выбрала Луну. И Марину охватывают ужасные сомнения. Даже сейчас она может сделать то же самое. Встать с этой белой кушетки, выйти из двери и вернуться.

К Ариэль.

Она не может пошевелиться. Ее парализовало между уходом и возвращением.

Потом в другом конце зала открывается дверь, и другой администратор говорит: «Мы готовы к подъему на борт», и Марина встает вместе с остальными и идет вместе с остальными – из двери в шлюз, из шлюза в капсулу «лунной петли». Она занимает одно из мест вокруг центрального ядра. Ремни безопасности опускаются и отнимают все сомнения. Люк закупоривается. Начинается формальный обратный отсчет. Такие капсулы каждый день прибывают и убывают сотнями. Да, она боится, дрожит от страха в своем спортивном топе, беговых шортах и лентах. Уходит, как и ожидала, испуганная.

Первая стадия подъема – увлекательная поездка вертикально вверх через внутренность хаба Меридиана. Через несколько секунд она оказывается на высоте в полкилометра. Капсула «лунной петли» герметичная, без окон, но внешние камеры передают изображения Хетти. Марина видит хаб Меридиана: огромную пустую шахту, заполненную огнями десяти тысяч окон, которые в сумерках кажутся сиреневыми. Теперь она выше возносящихся летунов – вот они соскальзывают с вершин термальных потоков и по спирали опускаются сквозь тусклые проблески утренней зари.

Она покидает Луну утром, когда свет только разгорается.

Она замечает в высокой части города отдушины и вентиляторы, напорные водопроводы и теплообменники, а потом трансляция с камеры обрывается – капсула входит в воздушный шлюз. Дергается; Марина чувствует, как движутся какие-то механизмы, запираются замки, слышит, как вой уходящего воздуха переходит в шепот, а потом умолкает. Над нею стартовая башня. «Лунная петля» вертится вокруг Луны, тянется вниз, чтобы подхватить капсулу с вершины башни и забросить в космос.

«Будет больно, – сказала Прида возвращенцам. – Будет больней всего на свете».

* * *

– Ариэль.

У всех моту есть строгое ограничение скорости, но когда ты находишься в единственной машине на проспекте, посреди сиреневых сумерек пробуждающейся квадры Ориона, едешь мимо высоких темных деревьев в парке Гагарина, то кажется, что путешествуешь со скоростью любви.

– Ариэль, это бессмысленно.

Абена опять завозилась в своем гамаке, выныривая из неглубокого сна, когда щелкнула дверь, закрываясь, и заурчал депринтер. Сложила два плюс два. Увидела записку, зажатую меж холодильником и дверцей. Поняла, что произошло. Прочитала записку. Еще не дочитав, оказалась в комнате Ариэль.

– Марина улетела на Землю.

Моту был уже у двери, когда она помогла Ариэль надеть платье. «Сделай что-нибудь с моим лицом», – сказала Ариэль ледяным голосом, пока Бейжафлор пыталась засечь Хетти и связаться с нею. Абена присела на корточки возле кресла и аккуратно нанесла тени для глаз двух цветов. Моту без проверки проехал через все блокпосты оккупационных сил.