Дочери Рима - Кейт Куинн

Они с Дианой буквально буравили друг друга глазами. Марцелла с интересом наблюдала за ними.

— Вителлий уже мертвец, даже если пока он все еще жив, — наконец произнесла Диана. — Какое тебе до него дело?

Ллин улыбнулся ей. Последние лучи солнца играли на бронзовом обруче у него на шее и браслетах, которые он получил давным-давно в качестве наград за сражения, выигранные у другого римского императора.

— Я тоже уже мертвец, госпожа.

— Зато до сих пор жива твоя способность затмевать собой других мужчин, — заметила Диана. — Жаль, что я познакомилась с тобой здесь, а не в Британии.

Ллин расхохотался над ее словами.

— Не думаю, чтобы из тебя получился воин.

— Зато ты сделал из меня колесничего. И на этом спасибо.

— Диана, надеюсь, ты уже наговорилась? — спросила Марцелла, удивленно выгнув брови. — Смотри, уже совсем темно. А ведь, кажется, именно ты не советовала мне ходить одной по темным улицам.

Диана повернулась, сделала знак преторианцам и зашагала прочь от Ллина. При этом ее синий плащ взметнулся вверх, и Ллин поймал ее обнаженную руку.

— Если со мной что-то случится, — сказал он ей. — Можешь взять себе моих лошадей.

— Тебе это непременно нужно? — Диана одарила его полным негодования взглядом. — Теперь мне решать, чего мне хочется больше всего — твоей безопасности или твоих лошадей. А лошади у тебя, должна сказать, отменные.

Ллин вновь улыбнулся и отпустил ее руку. В следующий миг он бесшумно растворился в толпе.

— Что это было? — поинтересовалась Марцелла, когда они поспешили дальше. — Только не говори мне, что он твой любовник. Потому что это настоящий дикарь.

— О боги, только не это, — с отвращением вздохнула Диана. — Давай лучше поспешим домой, пока в город не вошел враг.

Корнелия

Корнелия обожала Сатурналии. Это были ее любимые праздники.

Прежде всего, в доме шла уборка — чтобы к новому году он сиял чистотой. За ней следовал традиционный пир, во время которого рабы раз в году возлежали на пиршественных ложах, а их хозяева подавали им угощения. Пизон не слишком любил эту часть. По его мнению, в ней было нечто унизительное. А вот Корнелия не имела ничего против того, чтобы обойти ложи с графином вина, наливая его в кубки рабам, которые отвечали ей робкой улыбкой. Что дурного в том, что раз в год мы меняемся с ними местами, размышляла она. Это учит нас скромности. За пиром следовало всеобщее веселье. Диана прожужжала всем уши по поводу гонок. Гай, как всегда неуклюже, возглавлял праздничные забавы, Лоллия, слегка перепив, то и дело выкрикивала: «Да здравствуют Сатурналии!». Марцелла как обычно со сдержанной улыбкой наблюдала за всеми остальными и их выходками. Сатурналии, праздник окончания года.

Впрочем, в этом году Корнелию терзали сомнения в том, что веселье состоится. Никаких подарков. Никаких забав и дурачеств. В этом году повсюду будет царить смерть.

— Госпожа! — схватила ее за руку служанка. В глазах девушки читался испуг. — Я слышала, что на Мильвиевом мосту вспыхнула потасовка.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, Зоя, — Корнелия сделала пометку на восковой табличке и постаралась подавить тошноту, которая преследовала ее все утро. — Ты уже закончила пересчитывать постельное белье?

— Нет, но…

— Непременно пересчитай.

Никаких пиров, никаких игрищ, однако дом по случаю праздников все равно следует привести в порядок. К своей великой радости Корнелия обнаружила, что Туллия была не такой уж и хорошей хозяйкой, хотя и ходила по дому со связкой ключей и лично составляла список блюд.

Ее больше волновало, чтобы рабы не крали еду и не занимались любовью в пустых спальнях, нежели скопившаяся в углах пыль.

Корнелия подтолкнула дрожащую рабыню к шкафам, в которых хранились скатерти и постельное белье.

— Займись делом, Зоя. Сейчас не то время, чтобы маяться бездельем.

А сама направилась в кухню.

— Вы уже испекли недельный запас хлеба? — поинтересовалась она у рабов.

— Нет, но, госпожа, привратник говорит, будто он видел, как армия входила в город.

— Это не повод, чтобы ничего не делать. Хлеб должен быть испечен. — Ее взгляд упал на группку мальчишек-рабов, которые пытались что-то рассмотреть на улице сквозь отверстия в ставнях. — Этих тоже следует занять делом. Пусть начистят до блеска всю посуду.

— Слушаюсь, хозяйка.

Было видно, что рабы напуганы и не горят желанием работать, однако Корнелия всем до единого раздала поручения. Пусть занимаются делом, тогда у них будет меньше поводов для паники. И сама она тоже займется делом, тогда поводов для паники не будет и у нее самой. Куда приятнее придирчивым взглядом изучить мозаичный пол в атрии и решить, стоит ли заменить плитку или не стоит, чем постоянно думать о том, что император Вителлий утром послал во вражеский лагерь своих доверенных лиц с условиями мира. Куда приятнее пересчитывать скатерти и салфетки, делая заметки, что необходимо соткать в следующем году, чем постоянно думать о слухах, которыми полнился город — мол, враг стоит уже у городских ворот. Мезийские легионы отвергли условия мира и вот-вот войдут в город. Если уже не вошли.

— Они идут тремя колоннами, — запыхавшись, сообщила Марцелла несколько часов назад. — Главные силы наступают по Фламиниевой дороге через Мильвиев мост. Вторая колонна движется к Аврелианским воротам, а третья — по Саларийской дороге.

— Ты куда собралась? — поинтересовалась Корнелия у сестры. Щеки Марцеллы пылали румянцем, глаза блестели азартом. — Неужели ты осмелишься выйти из дома, когда вокруг царит безумие?

— Я хочу увидеть, что происходит.

— Марцелла! — но та уже вырвала руку и бросилась вон из дома. Со стороны могло показаться, будто она торопится на свидание с возлюбленным. Точь-в-точь, как я сама, когда торопилась на свидание с Денсом, подумала Корнелия, глядя вслед сестре. Она молча вознесла молитву Юноне — или Минерве? — наверно, любому божество, которое согласилось бы ее выслушать, после чего принялась за уборку, успокаивая себя тем, что только войска Вителлия будут разбиты, кровопролитие прекратится. Не станут же легионы Веспасиана грабить столицу империи?

— Госпожа, — подал голос помощник управляющего. — Легионеры ломятся в город через Сады Азиатикуса. Нам нужно бежать…

— Мы даже не сдвинемся с места, — Корнелия даже не заметила, когда переняла у Друза его солдатские замашки. — Делай, что тебе велено. Здесь нам ничего не грозит.

Друз. Там, в трущобах он в безопасности. Самые ожесточенные схватки будут кипеть вокруг форума, полусожженного Капитолия, вокруг Марсова поля и городских ворот. В тот день, когда Гай с Туллией уехали из Рима, она отослала ему записку. Им все известно, писала она, после чего добавила: прошу тебя, береги себя. На записку не отвечай и не пытайся меня найти.