Вилла розовых ангелов - Антон Леонтьев

Девушки слышали приглушенные крики и мольбы о помощи. Оля заметила тонкие струйки воды, вытекающие из-под плиты, преграждающей выход из пещеры. Голоса скоро стихли, Оля поняла, что бандиты, находившиеся за стеной, захлебнулись. Какая страшная смерть... Что ж, вот и дон Рафаэль умер. Так же, как и многие из его несчастных жертв, – в воде.

– Тот, кто изобрел этот механизм, был гениальным мерзавцем! – сказал, ухмыляясь, Хорхе. – Ладно, я как-нибудь переживу смерть дона Рафаэля. Надо же, теперь я сам могу стать доном Хорхе и прибрать к рукам его империю! Я давно мечтал прикончить старого уродца, но мне даже не пришлось марать об него руки, это за меня сделала вода!

Хорхе наступал на девушек, в его глазах горел огонь похоти. Его рука скользнула к сапогу, и в ладони оказался небольшой револьвер.

– Выбраться с острова можно только на яхте, – процедил он. – А мне лишние свидетели ни к чему. Я разделаюсь с вами, шлюшки, и сброшу в водопад, но до этого мы немного развлечемся...

Оля и Лорка, пятясь от бандита, оказались на краю пропасти. Хорхе подошел к ним. Грубо схватил Ларису за волосы и заявил:

– Ты будешь первой, красотка!

Он бросил Лорку на мокрую траву, склонился над ней... и, пошатнувшись, упал лицом на землю. Лорка завизжала и подскочила. Оля увидела Сашу с большим камнем в руках.

– Шурик! – закричала она. – Но ты же...

Молодой человек, вырвав из руки Хорхе револьвер, покачал головой:

– Нет, они не убили меня, пуля только задела плечо. Я скатился по склону, а потом направился вам на подмогу. – Он подошел к Оле и, смотря ей в глаза, снова заговорил: – Я хочу сказать тебе, что...

Его прервал крик Лорки. Обернувшись, они увидели Хорхе, который зажал горло Ларисы локтем. Ухмыляясь, бандит скомандовал:

– Брось мне оружие, молокосос, а не то я научу эту дуру летать!

Он подтолкнул Лорку к пропасти, а Оля вдруг вспомнила, с какой легкостью бандит убил в архиве несчастную сотрудницу – одним движением руки. Девушка замерла.

По плато разнесся выстрел. Хорхе, грудь которого окрасилась кровью, раскинул руки в стороны. Оля, вскрикнув, бросилась к сестре. Бандит балансировал секунду на краю, а затем с диким воплем сорвался вниз. Оля, прижав к себе рыдающую сестрицу, посмотрела в пропасть и увидела распластавшуюся фигуру Хорхе метрах в пятидесяти внизу на каменном выступе – вода вокруг него окрашивалась багрянцем.

Саша швырнул пистолет на траву и произнес:

– Хорхе сам как-то заявил, что если перевес на твоей стороне, то не требуется долгих рассуждений. Наконец-то он поплатился и за Рауля, и за отца!

Лорка, ревя, твердила:

– Они мертвы? Они все мертвы?

– Да, – гладя Лорку по мокрым волосам, в которых скрипел песок, уверила ее Оля. – Они все мертвы!

– Луиджи! – вскрикнула Лорка. – Что с ним?

Они обнаружили Луиджи в хижине – молодой человек был без сознания. Шурик и Оля решили отправиться в бухту, чтобы попасть на борт яхты дона Рафаэля и дать сигнал тревоги по рации. Лорка, трогательно прижав к грязному лицу руку Луиджи, сидела около своего любимого.

– Что это? – спросила Оля, заслышав отдаленный гул, который нарастал с каждой секундой. Они и Шурик выбежали из хижины.

В сияющем небе, со стороны материка, стрекотали три вертолета с надписью «Полиция». Оля замахала руками. Вертолеты направлялись к плато.

– Оля, я хочу сказать, что... – прокричал в лицо девушке Саша. Его слова перекрывал шум садящегося первого вертолета. – ...что...

– Я знаю! – закричала в ответ Оля и поцеловала своего Шурика. – И я тебя тоже!

Полицейские, удерживая руками фуражки, чтобы их не унесло ураганным ветром от лопастей вертолетов, бежали к ним, что-то крича.

– Я тебя люблю! – выпалил наконец Саша и улыбнулся.

Он нежно прижал к себе Олю, и девушка ощутила то, что дороже всех сокровищ в мире, – поцелуй любимого!

Регина прибыла в Эльпараисо в день казни Эдуардо. Та апрельская среда выдалась хмурой и дождливой. Площадь, на которой возвышалась громада мраморного кафедрального собора Богородицы, была оцеплена вооруженными до зубов солдатами. Желающих поглазеть на казнь Одноглазого гнали через западные ворота, причем мужчин отсеивали, разрешая проходить в первую очередь женщинам, подросткам и старикам.

Вырядившись в рваное платье, прикрыв лицо клетчатой шалью, Регина, сгорбившись, изображая старуху, направилась к воротам. Стражники, окинув ее беглым взором, разрешили пройти на площадь.

Любопытных было великое множество. Еще бы, ведь казнили не какого-нибудь убийцу, фальшивомонетчика или растлителя малолетних, а легендарного пирата, который всего несколько недель назад завладел золотом вице-короля Коста-Бьянки.

Регине удалось протолкнуться к эшафоту. До нее долетали обрывки разговоров, которые вели праздные зеваки:

– Вот и поделом морскому разбойнику, поджарят его, как свинью, на костре, даже пепла не останется!

Эдуардо надлежало казнить посредством сожжения – огромная куча дров и вымазанный дегтем шест были хорошо видны любому и каждому. Раздался звук горна – ворота закрыли, и более никто не мог покинуть площадь или проникнуть на нее: граф Оливарес хотел, чтобы казнь Одноглазого прошла без досадных происшествий и, не дай бог, попыток освободить пирата.

Около дровяной кучи появились стражники, впереди коих шествовал облаченный в пурпурную сутану прелат. Он гнусавым голосом зачитал приговор, вынесенный Эдуардо инквизицией:

– За многочисленные богомерзкие преступления, направленные против христианской веры и лично его преосвященства архиепископа Эльпараисского, – грабеж, убийства и прочие поганые деяния, которые были внушены подсудимому дьяволом, приговорен он был к очистительной казни на костре. Господь да смилостивится над его душой. Аминь!

Регина, сжав кулаки и закусив губу, видела, как стражники выволокли ее любимого. Лицо его, бледное и спокойное, выражало неимоверное презрение к происходящему и собственной смерти. Эдуардо подвели к шесту, приковали к нему цепями. Прелат, подойдя к осужденному, пискливо спросил:

– Признаешь ли ты сейчас себя виновным, сын мой? Ты отказался сознаться в сотрудничестве с адскими силами. Пока всемилостивейший Господь дарует тебе возможность, покайся и очисть душу свою! Ибо в противном случае тобой завладеют бесы, и ты направишься прямиком в ад!

Эдуардо плюнул в мучнисто-серое лицо прелата, и народ, собравшийся на площади, захохотал. Пират раскатисто произнес:

– Я виновен только в том, что не утопил тебя, лживая крыса, вместе с фарисеем-архиепископом, когда была возможность.