Дамнар: Неведение - Марина Якунина

Опять та женщина, двор, снова Траян. Теперь уже ей доставалось поленом. Ярец уже подрос, в памяти девки выглядел лет на двенадцать, смог тогда заступиться. Ему тогда сильно досталось от дядьки. Сет невольно проникся уважением к пареньку за этот отчаянный смелый поступок. Девка же, совсем малышка, побежала к женщине, помогая ей, израненной, уползти подальше с глаз разбушевавшегося мужа.

Вечер, повозка, накрытый тряпкой женский труп. Из-под ткани виднелась окровавленная рука, лишенная кисти. Неизвестного Сету мужика отчитывают за излишние усердие, священник назначает епитимью. Мужик ухмыляется. Картинка смещается немного назад. Тот же мужик в повозке подгоняет плетью нагую бабу, запряженную вместо лошади. Тело женщины покрыто синяками из ссадинами. Она вся в слезах, грязи и собственной крови тащит повозку с озверевшим мужем на потеху толпе. Никто не заступился.

Новая картина, другие участники, но по сути тот же сюжет. Женщина повешена вниз головой к дереву, тоже нагая. Мужик её бьет плетью, соседи поднуривают и раздают советы.

Зима. Лютый мороз. Речка. Девку кидают в прорубь. То ли случайно, то ли нарочно она выскальзывает из рук своего палача, и её тело относит далеко под лет. Мужик хватается за голову, народ с небольшим опозданием пытается прорубить лед, чтобы её вызволить. Не удалось. Мужика подбадривают, уверяют, что на то была божья воля. Просто расходятся.

Вот девицу привязали за косу к хвосту лошади. Мужик верхом, оттуда сечет её плетью. Коню не нравится эта забава. Он сначала фырчит и нервно топчется. Затем не выдерживает и лягает девку. Тоже насмерть. Толпа расстроена. Только, похоже, что не из-за несчастного случая, а что потеха длилась недолго.

Воспоминания служанки перемещаются в Итернитас. Сет видит её глазами собственное искаженное злостью лицо. Как он прижимает девку к дивану и приставляет к её лицу нож. Следующая картина. Звуки из синей комнаты, когда он и Клэр «скрепляли» уговор. Воспоминания относит вновь в прошлое, к насилию, учиняемому Траяном над своей женой. Детьми девка и её братец не всегда имели возможность уйти или спрятаться, чтобы не видеть и ни слышать, ни становиться невольными свидетелями происходящего.

Картина вновь меняется. Сет снова видит свое обезображенное тьмой лицо. В этот раз он рвет на девке рубаху перед взором обреченного на преображение Октавио. Паралич. Животный ужас от невозможности как-либо защититься, или же просто выпрыгнуть из окна навстречу судьбе. Режущий свет пожираемой им же души юноши. Горесть, жалость к неизвестному ей юноше, всего-то перевязавшему ей руку, и всепоглощающий ужас перед монстром, творившим чёрное колдовство и смертоубийство у неё на глазах.

Князь заставил себя сделать вдох и прерывисто выдохнуть, выныривая из памяти полуживой от страха служанки, не желая, и даже в какой-то степени, боясь узнать о себе больше.

«Всё. Теперь всё на своих местах. Чудовище. И в её глазах, и в глазах всех остальных. Что бы я ни делал, как бы не старался оградить живых от тьмы, живущей в стенах проклятого замка — чудовище. Сам же хотел выяснить…» — думать о самом себе в таком ключе вызывало отвращение. А вот мысль девки про нелюбовь застала врасплох. Он еле сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху. Наивная дурочка при всей своей панике ещё умудрялась думать о любви, и о том, что его сможет разозлить именно её отсутствие. Будто бы он от неё этого ждал. Отсутствие у неё желания перенести отношения в другую плоскость немного задела, но на фоне всего остального собственные переживания на этот счет казались настолько мелкими, что Сет от них лишь отмахнулся.

Когда Князь отпустил её, Есения вновь упала на колени и крепко зажмурилась. Пульс стучал в ушах, заглушая остальные звуки. Последнее воспоминание об извлеченной из тела Октавио души стояло перед глазами. Итернитас жадно вцепился в панику девицы, подстегивая уверенность, что именно это с ней сейчас и случится, только возвращать к жизни её никто не станет. Да и зачем ей жизнь без души?

Сет с неподдельным состраданием наблюдал, как рыдает на полу девица. Замок крепко вцепился в неё своими щупальцами. Да и сам Князь невольно подпитывался, будто вессель сам не мог не впитывать так чисто расплескиваемую энергию от искреннего страха. Отец, порой, специально доводил неугодных ему людей до такого состояния. Упивался властью и их беспомощностью и ужасом. Нередко при подобной встряске отец доводил жертв до наложения рук, что давало крайне мощную энергетическую отдачу, способную накормить Итернитас на месяц. Но, вопреки глазу разума и памяти о наставлениях отца, явно прощающаяся с жизнью девка вызывала лишь печаль и раздражение. И эту сцену мечталось поскорее завершить.

— Встань!

Есения, услышав приказ, с трудом заставила свое тело шевелиться. Она была совершенно загнана в угол. Оставался лишь балкон в качестве пути к спасению. Но стоило ей дернуться в сторону, как рука Князя вновь поймала её за затылок и притянула к нему.

— Открой глаза.

Все худшие опасения Есении оправдывались. Она вновь упала бы на колени, если бы не удерживающая её почти на весу рука Князя. Вместо того чтобы повиноваться, она до головокружения завертела головой, пряча лицо в ладони. Воздух уже резал горло и легкие от сухих рыданий. Она сотрясалась всем телом, не в силах прекратить истерику, так радовавшую проклятый замок. Он явно не желал расставаться со своей добычей. Слова не желали выходить полностью. Каждый слог вырывался с трудом, а воздух для следующего втягивался в легкие с резким свистом, обжигающим и без того дерущее горло.

— Н-не н-надо! П-ппажжалл… Н-не… П-пощщадд… Н-не…

Князь свободной рукой, не обращая внимание на её сопротивление, зажал обе её кисти и потянул вниз, открывая лицо. Она всё ещё продолжала жмуриться, вертеть головой и давиться рыданиями. Дар речи вновь её покинул.

— Посмотри мне в глаза.

Спокойный голос Князя прозвучал как приговор. Она ещё пару раз дернулась, тщетно пытаясь вырваться. Он её легонько встряхнул, перехватил одной рукой за затылок и запрокинул её голову, так что выбора ей не оставалось. Она никак не могла и не хотела смириться с тем, что никогда больше не увидит неба и солнца, что никогда не обнимет тех, кто ей дорог и не сможет ничего изменить. И даже после смерти с родными не встретится, если её душа сгинет в теле дамнара. Она отказывалась верить, что сопротивляться бесполезно. И упрямо билась в руках князя, как птица в силках.

— Хватит. Не зли меня. Мне что, веки тебе срезать?

Есения, осознав, что бой все равно проигран, разомкнута слипшиеся веки и посмотрела невидящим взором в ледяные глаза князя.

— Молодец. А теперь соберись. Я не стану тебя наказывать за то, что увидел. Никак.

Ей потребовалось несколько раз моргнуть, прежде чем она осознала, что в этот раз его глаза не зияют темными провалами, как тогда, в синей комнате. Удивление от увиденного и услышанного было настолько велико, что она перестала рыдать. Только продолжала рефлекторно всхлипывать, разглядывая его бесстрастное лицо.

— Ох! — силы окончательно покинули девицу, ноги вновь подкосились, но теперь князь уже позвонил ей сесть, отпуская её шею и руки.