Рождество наступает все раньше - Валери Блок

– И я имею в виду ПРЕСМЫКАТЬСЯ, – добавил он со смехом.

Барри почувствовал, как его охватывает спокойствие. Он дошел до самого дна. Теперь он может, не теряя контроля, оттолкнуться и всплыть на поверхность, чтобы отдышаться.

– Так ты меня наймешь?

– Ну да, ты совершил ошибку, – сказал Берни величественно. – Что с того? Мне кажется, у нас с тобой неплохо получится, – продолжал он, залпом выпив минералку. – Не заставь меня пожалеть об этом. Тебе придется поработать над своим темпераментом.

– Согласен, – отозвался Барри и мельком подумал о Розе. – Послушай, я должен знать. Ты нанимаешь меня им назло?

Берни снял свои красные очки и обдумал это предположение.

– Ну, если бы я не потерял их дела, я не смог бы нанять тебя, – сказал он. – Но я бы все равно хотел с тобой работать – так тебя устроит?

– Устроит. – Барри улыбнулся. Он вернулся в дело. – Как ты думаешь, я когда-нибудь буду снова работать с едой?

– Они не могут настоять в законном порядке на выполнении этого запрета, и они это знают. Но я не могу позволить себе судебное разбирательство, и они знают и это. – Берни пожевал соломинку. – Мы займем тебя машинами и жидкостью для мытья посуды, пока пыль не уляжется. Потом я мог бы дать тебе рыбные палочки. – Он улыбнулся. – Но ничего увлекательного. – У Берни был полный рот крепких, острых, очень белых зубов, Барри они показались до странности жизнеутверждающими.

Он получит подробную расшифровку страховки на следующей неделе. Барри шел домой по изнуряющей жаре. Его повысили, урезали ему зарплату, он получил новую группу продуктов и босса, который считает его капризным гением. Мир был чист и прекрасен!

С другой стороны, что заставило его поверить, что он уже достиг дна? А что, если дна нет? Случиться может все что угодно. Могли умереть близкие ему люди. Работа была неплохая, но это не значит, что с данной минуты и до скончания вечности все будет хорошо.

Почему он такой нервный? Просто заткнись и отнеси свои долбаные костюмы в чистку. Он позвонил всем: Розе, Карен, Пиппе, Херну домой. Никто не взял трубку – он оставил сообщения на автоответчиках. У него есть работа, хорошая работа, и он хочет кому-нибудь рассказать. Ему хотелось рассказать Джастин. Он собрал кучу вещей, чтобы отнести в химчистку. Он позвонил женщине, которая у него раньше убиралась, чтобы пригласить ее снова работать у него. Она расплакалась, и он чуть к ней не присоединился.

Зазвонил телефон. Это была Джастин.

– А, это ты. – Он откинулся на кожаную спинку дивана и позволил восторгу стихнуть и перейти в общее ощущения благостности бытия. – Рад, что ты позвонила. Нам надо поговорить об этих башмаках из сыромятной кожи, которые болтаются у меня по дому, как перекати-поле.

– Нана умерла.

– Умерла? Умерла? – Он недостаточно быстро переключился. Он чуть не сострил. – Ты где?

– В Бедфорде. Уезжаю через десять минут.

– Могу я тебя увидеть?

– Я приеду примерно через час.

Барри пропылесосил пол, как оглашенный, принял душ, выбросил старые объедки и газеты, сложил бейсбольные карточки в стопку, переменил постельное белье. Она не была здесь шестьдесят два дня.

Наконец Джастин позвонила в дверь. Она выглядела ужасно, перепуганная, усталая, руки обмотаны грязными, распускающимися бинтами. Он сердечно ее обнял. Запах был все тот же: гиацинты, мандарины и карандашные очистки – странный, знакомый, волнующий.

– Вокруг полный бардак, – всхлипывала она, а собака делала круги по гостиной. – И будет только хуже. Похороны завтра. Съедутся все до единой сплетницы из Вестчестера, Путнама и Фэрфилда.

Они какое-то время сидели молча, ее голова лежала у него на груди, он обнимал ее. Было хорошо, что она здесь.

Она искренне посмотрела ему в глаза.

– Скажи мне что-нибудь хорошее.

– У меня есть работа, – сказал он. Ему понравилось, как это прозвучало.

Она выпрямилась, удивленная.

– Я начинаю в понедельник.

– Какая работа? – спросила она, расслабляясь. Она положила голову ему на колени и вытянула ноги вдоль дивана.

Он перебирал ее волосы.

– Помнишь агентство Берни Штайпелла? Она лежала у него на коленях, обнимая его, и спала. Собака сидела рядом, хлопая ресницами и виляя хвостом. Он не знал, что ему делать. Нужно быть очень осторожным. Он не был готов к такому счастью, вдруг, сразу.

Позже они тихо пообедали в рыбном ресторанчике на Бродвее. Он кормил ее кусочками лосося. Она улыбалась ему, не скрывая, и жевала. Он смотрел на ее повязки, на ее прямые черные пряди, и его сердце сжималось. Вся эта история с Джастин была как детская влюбленность – естественная, стихийная. Ему не нужно было искать, что ему в ней нравится. Ему просто хотелось быть рядом.

– Мне тебя не хватало, – сказала она и пролила кофе, и виновато посмотрела на него, и он понял, что должен сделать ей предложение. Она может отказаться, но он должен спросить. Прямо сейчас, пока не струсил.

– Давай поженимся.

– Хорошо, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.

– Я имею в виду: поженимся, – сказал Барри. – Навсегда.

– А бывают другие виды браков? – Она блуждала взглядом по ресторану, пытаясь побороть улыбку.

– Ты сказала «да»?

Джастин посмотрела прямо на него и рассмеялась. Он пересел к ней поближе.

– Ты должен был сделать предложение именно в ресторане, – сказала она, приникая губами к его губам.

Его охватило ощущение, будто он только что вырвался из тюрьмы.

Всякая видимость нормальности развеялась, как дым. Джастин откинулась на пассажирском сиденье. Они мерно плыли к «Кросс кантри». Она ехала на похороны своей бабушки в машине своего жениха. Она понятия не имела, что ей думать. Барри так хорошо водит. Ей нравилось, как он ведет. Он такой надежный водитель, можно откинуться на сиденье и спать, не беспокоясь, что вдруг окажешься на разделительной полосе. Колени у нее страшно ломило. Они собираются пожениться. Они едут на похороны.

Она расплакалась. Он протянул ей руку.

– Я так счастлива – это ужасно, – плакала она. Ей нужно было время, чтобы осознать это все.

Кэрол скажет, что она принимает решение под влиянием стресса. Но это было не так. Она все обдумала, все ее претензии были учтены.

– Мы не можем вывалить это на нее сразу, – решила наконец Джастин. – Она сейчас не в форме. И еще. Таким образом мы обесценим оба события. Более того, ей нужно время, чтобы снова принять тебя.

– Я постараюсь быть приемлемым, – сказал он. И дал ей салфетку.

Но это были похороны. Нана умерла. Она не может быть счастлива, если Нана умерла. Она не может грустить, если рядом Барри. Он нашел хорошую работу, дело, которым действительно хочет заниматься. Это было больше, чем она могла переварить. Она сегодня весь день не сможет ни на что адекватно реагировать.