Ветер забытых дорог - Юлия Тулянская

Тем временем Гойдемир сходил с матерью на могилу отца. Даргородских князей испокон веков погребали во дворе собора Ярвенны Устроительницы на площади: ничем не огороженное, просто засаженное кустами небольшое кладбище. Мать подвела Гойдемира к надгробью в виде крупного гладкого камня. Простые люди вместо камня клали на свои могилы дощечки с закругленными краями: они тоже изображали валун - природный алтарь Ярвенны.

Волх подал князю чашу с прозрачным хлебным вином, а княгине, налив поменьше, подала Вольха. Женщина попросила Ярвенну, чтобы провела князя Войсвета сквозь тьму и холод и осветила ему путь. Эта просьба ничем не отличалась от просьбы к хозяйке помочь пережить зиму. С давних пор поминки и зимний обряд в Даргороде совпадали. Гойдемир выпил вино, и Волх сунул ему в руку небольшой ломоть хлеба с солью - тоже как полагается.

– Оставайся, Волх, ты при мне, а Вольха при матери, - поднял на него взгляд Гойдемир.

Тот блеснул короткой усмешкой:

– Останусь, князь. Буду тебе всегда стремя держать.

Они выходили с кладбища, когда дорогу Гойдемиру преградил какой-то хмурый парень в волчьем полушубке. Волх даже загородил собой князя и его мать:

– Тебе чего? Ступай!

– Тебе весточка от брата, княжич, - смело ответил парень, глядя мимо Волха на Гойдемира и нарочно, похоже, не назвав его князем.

– Давай, - протянул руку Волх и передал Гойдемиру письмо.

– Как ответ дать? - спросил вестника Гойдемир.

Тот отмахнулся:

– А никак, княжич. Читай, сам увидишь, - и поспешно нырнул в заснеженные кусты вокруг кладбища - так ловко, что почти не сбил снега с веток.

Воротившись с могилы, Гойдемир заглянул на женскую половину. Гвендис все время была занята детьми, и Гойдемир чаще сам навещал ее, чтобы повидаться.

Гвендис, сидя кровати, держала у себя на коленях маленького Деслава, а Белогост лежал на одеяле, и мать водила у него перед глазами ярко раскрашенной деревянной игрушкой, тихо что-то приговаривая. Оба ребенка следили глазами за игрушкой и смеялись. Мать только что покормила мальчиков, и теперь забавляла их.

Гойдемир ничего не сказал жене о послании от брата, но, вернувшись к себе в покой, теперь обжитой и обихоженный, первым делом взялся за чтение.

Веледар предлагал встретиться в дни игрищ на закате в соборном храме на площади. Гойдемир обрадовался: в храме да еще рядом с могилами родичей - это хороший знак. Веледар приедет на игрища, когда Даргород будет кипеть народом, и ему легче затеряться в толпе, и срок назначен заранее: в день поединка мечеборцев, после вечерней службы Ярвенне.

Веледар писал: со мной, мол, будет охрана, и с тобой пусть будет, но не больше дюжины человек, и охрана чтобы не входила в храм, а ждала у красного крыльца.

Письмо обнадежило Гойдемира, несмотря на то что брат упрямо величал себя князем. Веледар, стало быть, доверяет ему: не ждет, что в назначенный час его встретит засада. Теперь оставалось лишь дожидаться срока.

И вот холод и мрак зимы, через который, по поверью даргородцев, вела их хозяйка Ярвенна, начал утрачивать силу. Подошла пора шумных игрищ, что венчались воинскими потехами и боем двух сильнейших мечеборцев. Этот самый тяжелый на игрищах бой в обычаях Даргорода означал гибель зимы, начало нового года.

Ристалище было огорожено цепями. Для князя и его жены вынесли высокие дубовые кресла. Гвендис сидела, закутав ноги медвежьей полстью. Гойдемир встал под гомон толпы. Только что поединок завершился. Одолевший своего соперника статный парень стащил с головы шлем, изо рта у него вырывались облака пара, а борода покрывалась инеем прямо на глазах. Это был Волх. Он заслужил немалую славу и богатую награду из казны: доброго коня, плащ с княжеского плеча, кошель с золотом… Щедрый подарок победителю знаменовал благоденствие в новом году.

Наконец завершилась и вечерняя служба в храме. Гойдемир сказал священнику, чтобы он сам и другие служители шли себе по домам, а ему еще нужно помолиться. Священник удивился небывалому делу: с чего бы князю молиться одному в огромном городском соборе? Но это не шло вразрез ни с какими обычаями. Священник, нерешительно позванивая связкой ключей, только попросил князя позвать его, когда будет уходить: надо же на ночь запереть храм. Гойдемир остался стоять на красном крыльце вместе с дюжиной дружинников.

За оградой храма послышался стук копыт. У Гойдемира так же неровно застучало сердце. Он заранее обещал матери, что сегодня вернется домой вместе с братом, и попросил Гвендис к их приходу накрыть стол, пусть даже и в неурочный час.

Веледар с горсткой верных людей въехал в храмовый двор. На этот раз ему не было нужды прикидываться, что он не узнает Гойдемира. Веледар тяжело спешился, как будто на плечи ему давил груз. Взгляд его тоже был тяжел. Братья поздоровались так, словно только сегодня виделись за обедом. Гойдемир горько усмехнулся краешком губ, а Веледар отвел глаза.

Стрельчатые окна храма были закрыты ставнями, углы стен внутри - скошены, в каждом по светильнику на треноге, но они не горели. Зато оставались на ночь зажженные лампады у алтаря и у образов Ярвенны. Стоял полумрак. Белокаменный пол гулко звучал под сапогами вошедших. Стены были расписаны фресками: они изображали явление Ярвенны Деславу - основателю Даргорода. Вдоль стен стояли резные деревянные лавки. На возвышении - огороженное изукрашенным заборчиком пространство для алтаря. За алтарем - арка: это Небесные Врата.

– Ну, что, Гойдемир? - первым начал старший брат. - Как нынче мечеборцы бились?

– Хорошо… - проговорил Гойдемир: он не ожидал такого начала.

Веледар встал напротив, не сводя с него все больше тяжелеющего взгляда.

– Ну, брат, давай и мы с тобой прославим весну, проводим зиму, - ладонь легла на рукоять меча.

Гойдемир отступил на шаг:

– Ты что, шутишь?

Веледар, подходя ближе, вынул из ножен клинок. Гойдемир отошел еще на несколько шагов, не касаясь собственного меча.

– Погоди, брат! Давай сперва поговорим!

– Ты думаешь, я разговаривать с тобой пришел? - усмехнулся Веледар, наступая.

Гойдемир не давал ему подойти вплотную: пятился, не сводя с него глаз и изредка бросая взгляд себе за плечо, чтобы не споткнуться.

– Как же ты выйдешь отсюда, если меня убьешь?

Отойдя к самой стене, Гойдемир все же задел светильник, но не уронил и, изловчившись, полукругом обошел Веледара, снова оказался на открытом месте.

– К тебе, может, память еще не совсем вернулась? Забыл про черное крыльцо? - отвечал старший брат, ускоряя шаги.

Гойдемир тоже ускорил шаг, оглядываясь назад все чаще.

– А твои челядинцы у входа?

– Что им на роду написано - то и будет, - отрезал Веледар.

– Разве можно в храме меч обнажать?