Дикая и опасная - Кира Стрельникова

Его улыбка стала шире, он прикрыл глаза, и тихо вздохнул. Вот же ж… Слов просто не хватало, честное слово. Одни маты трехэтажные крутились. Я ведь теперь каждый раз дергаться буду! Зажмурилась, тряхнула головой, отгоняя пакостные мысли. Не буду, ибо вредно это. Концентрация и еще раз концентрация, на заданиях всякие ситуации бывают, в том числе и такие, когда могут ранить. Если каждый раз нырять в панику, то никаких нервов не хватит, и действовать нормально не смогу! Значит, берем себя в руки, даем подзатыльник ненужным эмоциям и открываем аптечку, там должен быть бинт и вата с перекисью.

— Может, в больницу? — спросила Ольга, покосившись на меня.

— С огнестрелом? — Я скептически хмыкнула. — Нет, дома отлежится, пуля не застряла, что уже хорошо. Я лечить буду, даже зашивать не понадобится.

— А сможешь? — В голосе Грановской звучало сомнение. — Дырка-то приличная…

— Смогу, — поджала губы я.

Дырка как дырка, всего-то указательный палец можно просунуть. Если потихоньку сращивать мышцы и сосуды и крепко перебинтовывать, в несколько дней уложиться можно. Срастила же я как-то в общаге одной криворукой глубокий порез от ножа, она себе ладонь на сантиметр пропорола, когда курицу разделывала. Причем за два дня. Правда, потом шатало немножко, но ведь теперь у меня кое-что есть, да? Покосилась на собственное запястье и чуть не подавилась воздухом: кажется, руны на нем слегка светились в полумраке машины, мягко так, но вполне отчетливо.

— Ё-о!.. — выдохнула от неожиданности.

Ресницы Тима дрогнули. Он поймал мой ошарашенный взгляд и кивнул.

— Ага, — получился совсем шепот, но я расслышала. — Работают…

До самого дома я сидела, откинувшись на спинку сиденья, одна рука лежала на повязке Вердена, а другую положила ему на лоб, поглаживая влажную кожу. Беспокойство бродило внутри, не находя места, требуя что-то сделать немедленно, но я успешно задавила его, просто прикрыв глаза и начав глубоко, размеренно дышать. Всегда помогали эти простенькие упражнения. Незаметно как-то получилось, что опять направила силу на рану и очнулась, только когда подушечки и запястье стало ощутимо покалывать.

— Сонька, прекрати, — слабый, но отчетливо раздраженный голос Тима. — Хватит, достаточно на сегодня! Дома промоем, и перебинтуешь, дальше само срастется!

— Заткнись, а? — устало вздохнула и посмотрела в окно — мы подъезжали к дому.

Так же вдвоем с Ольгой мы помогли Тиму дойти, но держался он на ногах гораздо увереннее, чего нельзя было сказать обо мне. Руны рунами, но я, кажется, конкретно выложилась. Биоэнергетика — это не ауры сканировать, тут напрягаться на порядок сильнее приходится. Шатаясь пьяной компанией и ругаясь сквозь зубы, мы ввалились в коридор родной хаты.

— Разберетесь? — Ольга прислонилась к стенке, окинув нас взглядом.

— Угу. — Мы, поддерживая друг друга, поковыляли в спальню к Вердену.

— Спокойной ночи, — донеслось вслед.

Пробормотав что-то о некоторых, любящих вкусно покушать и потому весящих хрен знает сколько, я свалила Тима на кровать и устало присела на край.

— Сам разденешься или помочь? — покосилась на него.

— Лучше помочь. — Он сделал глубокий вдох и медленно, морщась, поднялся, опираясь на здоровую руку.

Кряхтя и шипя сквозь зубы, общими усилиями Верден снял одежду и забрался под одеяло. Я же сбегала за миской и губкой, принесла аптечку и промыла рану, потом осторожно обработала края перекисью, во избежание заражения, и снова забинтовала.

— Все… — выдохнула, прислонившись лбом к плечу Тима и чувствуя себя так, будто меня переехал каток раза так три-четыре.

— Ложись уже, медсестричка моя. — Ладонь его здоровой руки осторожно погладила по волосам.

— А-а-ага… — раздевалась я в полусне, мечтая только добраться до горизонта и вырубиться наконец.

Надеюсь, у Ольги хватило сил оставить отчет на пентаграмме. Блин, хлопотное дело, оказывается, ловить вампиров… На этом месте мысль резко закончилась и наступила блаженная темнота.

Проснулась я оттого, что стало жарко, лежать неудобно было, и дышалось как-то тоже тяжело. Ну и одновременно хотелось кушать и в туалет. Причем чего больше, сложно сказать. Разлепила глаза, оценила ситуацию: сама лежала на животе, обняв подушку, а вот Верден ухитрился устроить свою больную руку на мне, да еще и прижался всем телом, дыша в затылок, отчего и было неудобно. Помимо всего прочего, судя по ощущениям, он какой-то слишком горячий. Сон как рукой сняло, едва снова нахлынуло осознание случившегося вчера. И тут же вылезла злость-матушка пополам с новым страхом — страхом его потерять, не успев даже толком насладиться тем, что между нами наконец-то ничего не стоит. Почти ничего. Я сглотнула горький комок, кое-как запихала страх подальше, но злость не проходила. Черт. Умом понимаю, что он не специально, что это просто случайность, никто не мог знать, что у Яхонтовой паранойя и она таскает с собой пушку, а то, что я ощутила опасность, — так на то у меня и класс С… Но сердце все равно замирало, и хотелось наорать на этого коммандос доморощенного, надавать по щекам, чтобы дошло, что он теперь не один у себя. Он еще и у меня есть.

Я вытерла предательскую слезинку, аккуратно выползла из-под руки Тима и села, осторожно коснувшись его лба. Горячий. Ненормально горячий, и дышал Верден часто. Яп-пона мать, только воспаления не хватало! Снова накатила злость, и я рывком встала, в голове сложив список того, что надо сделать в ближайшее время: запузырить стирку, сварганить что-нибудь пожевать, сбегать в аптеку за антибиотиками. И не думать, не думать о том, что Вердена могли убить вчера. Прикусив губу, я молча натянула выуженную из шкафа рубашку Тима, поглядывая в сторону раненого — спал и даже не почувствовал, что я встала. А может, не спал?.. Злость моментально трансформировалась в тревогу, я снова присела на край кровати, осторожно коснувшись плеча Вердена.

— Тим? — тихонько позвала, холодея от мысли, что он все-таки без сознания.

Тогда точно в больницу везти придется…

— А?.. — тут же хрипло откликнулся он и приоткрыл глаза. — Сонь?.. Ты уже встала?

Молча кивнула, не показав ничем громадного облегчения, нахлынувшего на меня при звуках его голоса. Вменяемый. Я вышла в гостиную, достала из домашней аптечки градусник, протянула Тиму.

— Температуру смерь, — отрывисто сказала, избегая смотреть на него. — Есть будешь?

— Да как-то неохота, — отозвался он, послушно взяв градусник. — Пить хочется…

Я сходила на кухню, принесла воды.

— Держи.

Потом собрала с пола одежду и потопала в ванную, сопровождаемая внимательным взглядом Вердена в спину. Сдержаться и не вывалить на него все мои переживания стоило больших трудов, останавливало только то, что он все-таки болеет и нервные встряски ему сейчас абсолютно не нужны. Совершая, казалось бы, привычные действия, я в мыслях все равно возвращалась к тому, что случилось, эмоции требовали выхода, бурля внутри, как вскипающий компот. Господи, неужели для того, чтобы понять, насколько он мне нужен, обязательно понадобилось это? Угроза его жизни? Черт, почему Верден не подумал, что я с ума сходить буду от тревоги, случись с ним что?.. Ага, а сама-то много о его душевном равновесии думала, когда загонялась с собственными тараканами? Теперь вот получай так же больно и по тому же месту.