Танковые сражения войск СС - Вилл Фей

Наша ударная танковая группа продолжала движение от насыпи на запад через березовую рощу. После того как мы влили в бак две канистры эфира, двигатель вдруг заглох, и запустить его и заставить работать дальше удалось лишь с большим трудом.

От насыпи пришел Хельвиг и доложил, что ему пришлось взорвать машину. Итак, из-за нехватки топлива мы теряли танки один за другим. Как же нам прорываться сквозь позиции русских без горючего?

«Тигры» длинной вереницей выехали на равнину. Они снова производили впечатление мощной ударной силы. Некоторое время мы ехали, не сделав ни одного выстрела. Но вскоре мы встретили противника, и в ответ на внезапный огонь русских танков наши машины тоже начали стрелять.

Русские танки, укрытые среди групп деревьев, рвались со страшным грохотом. Сила взрыва взметала пламя, дым и стальные обломки над верхушками деревьев, и еще долго среди сосен в синеющее вечернее небо поднимались столбы черного дыма. На этот раз нам удалось добиться успеха, и атака продолжилась. Солдаты выходили из-за наших танков с улыбками на лицах. К ним снова вернулась храбрость. Эти сводные отряды шли следом за танками, держа оружие наготове. Нашей целью было добраться до букового леса, где наша боевая группа несколько дней вела бой с русскими. Вдруг с правого фланга снова ударил русский пулемет. Солдаты поспешили укрыться за танками. Мы на ходу посылали снаряды и пулеметные очереди по верхушкам сосен. Далеко позади нас над черной линией нашей колонны тянулась завеса маслянистого дыма от горящих машин.

У небольшого редкого ельника мы обнаружили ту самую боевую группу, солдаты которой радостно приветствовали нас. Со слезами на глазах эти храбрецы окружили нас. У них снова появилась надежда на спасение. Их благодарность не знала границ. Они больше не были одни — их упорство оправдалось.

Многие раненые лежали на носилках. Их надежды тоже были очевидны: койка, крыша над головой, уход. Менее чем через полчаса эти надежды были развеяны в прах: раненых пришлось оставить. Какая судьба их ждала? Танковая колонна медленно двинулась дальше. На перекрестках русские оборудовали артиллерийские позиции. Мы давили их гусеницами, вминая в грязь. Вдоль дороги лежали груды окровавленных тел. Последние перепуганные фигуры в бурых шинелях скрылись во тьме ельника. Мы расчистили себе путь, и, словно тонкий поток лавы, тысячи человек сплошной лентой потянулись по дорогам в сторону Лук- кенвальде.

На окраине города генералы и командиры приказали тысячам солдат построиться в соответствии с принадлежностью к дивизиям, чтобы восстановить управление оставшимися без командиров массами. Дивизии построились в походные колонны шеренгами по двенадцать или шестнадцать человек. В первой дивизии еще оставалась тысяча человек, во второй — едва ли сотня: остатки «Одерской армии».

Над лесом понеслись громкие распоряжения вновь назначенных офицеров.

Остатки нашей танковой роты снова заняли позицию в голове колонны. За нами шла 1-я рота с тремя танками. В сгущавшейся темноте мы едва различали очертания деревьев.

По приказу Ноя наша машина вышла вперед, обойдя машину командира и другие танки, и повернула направо, пока мы не вышли к опушке леса. Здесь мы выключили двигатель.

«Передай потихоньку в тыл: соблюдать тишину, погасить сигареты — враг близко!» Мы передали сообщение. Проклятие, становилось все интереснее!

Худой полковник с Рыцарским крестом и по офицеру из оперативных отделов каждой из дивизий залезли в наш танк, чтобы при свете электрических лампочек изучить карты и обсудить положение. Полковник получил от остальных двоих подробный отчет о предполагаемом положении противника. Подслушав их разговор, мы узнали, что, по сводкам вермахта, наши войска отошли к тем-то и тем-то городам. Таким образом, даже командиры вынуждены были полагаться на сводки командования сухопутных войск, которые уже устарели и не соответствовали реальному положению дел. Что же случилось с деблокирующими войсками, которые должны были помочь разорвать мертвую хватку противника?

Вдобавок ко всему над нашими головами висел дамоклов меч — дефицит топлива. Там, на фронте, по-прежнему стояла тишина. Было так тихо, что был слышен даже шорох ветра в деревьях. Только издалека доносился неясный гул, словно по неровной лесной дороге ехали танки или самоходные орудия. После полуночи прошло несколько минут. К оживленно спорившей группе присоединился высокопоставленный офицер СС. Тут же снова разгорелась жаркая дискуссия. Мы открыли люки и вслушивались в громкие голоса. Кроме эсэсовского офицера, который настаивал и был готов сам возглавить атаку, остальные возражали против немедленных активных действий, учитывая силу противника. Наконец они согласились немедленно сосредоточить войска.

Когда прозвучал приказ, раздался тихий ропот. Солдаты подчинились без энтузиазма. Никто из них не торопился, и офицерам приходилось прикрикивать на людей, оставшихся в лесу, чтобы поднять их на ноги. Большинство из них старались держаться где-нибудь в середине в надежде, что им удастся выбраться из этой переделки невредимыми.

Мы запустили двигатели и неспешно выехали из леса на серую равнину. За нами медленно потянулась колонна.

Не пролетело ни снаряда. Не раздалось ни звука, если не считать рева танковых двигателей и лязга гусениц. Широко рассеявшись по полям, солдаты шли цепью рядом с нашими танками.

Метрах в восьмистах впереди в серой дымке показались очертания домов.

До сих пор там не было заметно ни малейшего движения. Может быть, русские оставили деревню? Но вдруг со стороны деревни блеснул отвратительный росчерк пламени, и мы пригнули головы. Снаряд пролетел над нами, едва не задев машину. Из ствола нашего танка вырвался длинный язык пламени, и в деревне разорвался снаряд. Потом мы услышали стрельбу танковых орудий позади, и стены видневшихся впереди домов стали разлетаться на куски. Мы слышали крики тех из наших, кому досталось в этом бою. Огонь русских со стороны деревни становился все более сосредоточенным и эффективным.

Двигаясь по дороге в сторону деревни, мы простреливали главную улицу из пушки, а трассирующие очереди наших пулеметов вгрызались в стены домов. Земля под нами, воздух вокруг нас — все содрогалось. Преодолев первое потрясение, солдаты, уткнувшиеся было в землю, встали и сбились в толпу, которая побежала за танками. После охватившего их отчаянного страха смерти спасительные крики и боевой клич звенели над перепаханными полями победной песнью. Снова засияли отвагой глаза; отчаяние заставило даже колеблющихся броситься вперед. Раненые снова поднимались на ноги, преисполненные решимости умереть.

Зайдя слева, мы двинулись к центру деревни. Наш фугасный снаряд с грохотом разнес в клочья русскую противотанковую пушку, расшвыряв искореженные куски металла по улице. Стены домов разлетались на куски, и обломки кружились в воздухе. Из-за черной пелены дыма и пороховой гари почти ничего не было видно. Желтые языки пламени лизали гребни крыш, освещая соседние деревья и дома. Еще до того, как мы вышли к центру деревни, произошел перелом, и уже ничто не могло удержать русских от бегства. Их пушки стояли брошенными на улице. Мы расплющили их гусеницами, взметая обломки в воздух. Хрустело битое стекло. Взрывы гранат постепенно стихли. Треск пулеметов стал слабее. Пехотинцы рысцой приблизились к нашему танку.