Чужая война. Книга третья - Вера Петрук

По мере того как он поднимался выше, цитадель изобретала новые ловушки, не желая быть покоренной. Он едва успел отдернуть руку, когда из трещины, в которую вонзились его ищущие пальцы, показалось жало скорпиона. Пришлось повиснуть на одной руке, так как ветер, воспользовавшись заминкой, ловко оторвал и ноги тоже.

Новое чувство застало врасплох. Невероятная легкость в теле и свобода сознания превратились в счастье, которое накрыло его, словно ливень пустыню. Не в силах бороться с ним, Арлинг рассмеялся. Туманная Башня дарила сюрпризы, которые запомнятся надолго. Понадобилось усилие, чтобы собраться. Ветер раскачивал его тело, маня разжать пальцы, вцепившиеся в проем между камнями. Он обещал незабываемый полет, но Регарди заставил себя не слушать его шепот. В бездну он прыгнет в другой раз. Сейчас ему нужно было прыгнуть в другую сторону – в небо.

Почти с любовью погладив бок башни свободной рукой, халруджи отыскал в ней впадину и осторожно просунул пальцы. Подъем продолжился, но ощущение эйфории не покидало еще долго.

Когда до зияющего проема единственного окна башни оставалось с десяток салей, Арлинг понял, что страх, который он заточил в ловушку своего «Я», сумел освободиться и витал вокруг, мечтая о мести. Неожиданно подумалось о том, сколько времени он будет лететь вниз, если сорвется. Успеет ли он подумать о Магде, или умрет еще во время полета, не выдержав того, что предал имана и Сейфуллаха, не сумев спасти их?

– Слепой не может взглянуть правде в глаза, – прошептал голос врага, заглушая свист ветра. – В этом твоя ошибка и поражение. Истина…

– Истина мне не нужна, – перебил себя Арлинг, задыхаясь от злости и быстрых потоков воздуха, обтекавших тело. – Вера – вот, что важно. Истина может заключаться в том, что Сейфуллах погиб от болезни, а следующий порыв ветра сбросит меня в пропасть. Правда подождет. Она для тех, кто ходит по земле и смотрит на мир обоими глазами. Я выбираю веру, пусть и в то, что не существует.

Ожидая новых атак врага, которых почему-то не последовало, Арлинг не заметил, как добрался до широкого проема, источающего смрадные запахи Белой Язвы. Страх не появлялся. Вероятно, собирал силы для новой атаки. Решив отложить сражение с ним до более удобного момента, Регарди сосредоточился на плане. Ведь он по-прежнему казался идеальным.

Вход охраняли два ивэя, застывшие у подъемника с корзиной. От нее пахло людьми и смертью. Если бы не слабый стук сердец стражников, их можно было принять за статуи. Они были молчаливы, холодны и неподвижны. Также и умерли – не сдвинувшись с места и не издав ни звука. Сняв с них маски, Регарди почувствовал аромат журависа. Причина апатичного поведения стражей была найдена, но вопросов стало еще больше.

Сразу от входа начиналась винтовая лестница, уходящая в глубину. Она напоминала туннели Подземелья Покорности, но пахла иначе – серой, журависом, слюдой, персиками, золой и мышьяком. Уже знакомый запах Белой Язвы вплетался в смесь странным узором, вызывая желание скорее покинуть это место. Лестница была похожа на разинутый зев голодного зверя, в брюхо которого закинули слишком много еды не первой свежести. Она порождала зловонную отрыжку и отравляла воздух брожением. Звуки, поднимающиеся из недр башни, только усиливали сходство.

Бросив вниз камень, Арлинг не услышал, как он приземлился. Похоже, что строители хотели не только построить башню до небес, но и достичь самых глубин Исфахана. Отчего-то вспомнился рассказ Ларса о Нехебкае, который бродил в подземельях северных гор, пытаясь найти украденное сокровище. С кем бы халруджи меньше всего хотелось встречаться в таком месте, так это со своими галлюцинациями. Лестничный проем освещали масляные лампы, в плошки которых были щедро добавлены стебли журависа. Его пары действовали на любую голову – особенно на ту, которая различала мир по запахам и звукам.

Регарди осторожно приступил к спуску, стараясь не пропустить признаки людей. Долго ждать не пришлось. Через пару десятков салей лестница вывела его на узкий балкон с дверями, расположенными по кругу. Толстые стены глушили стоны и слабые голоса, но сомневаться не приходилось – он нашел палаты с больными.

Стараясь унять дрожь в руках, Арлинг сломал первый замок и проник в комнату. Не считая двух ивэев у входа, других стражников ему не встретилось. То ли все санитары спали, полагаясь на неприступность башни, то ли собрались где-то в другом месте. Возможно, у них был праздник, и тогда журавис получал объяснение. Впрочем, кучеярам никогда не требовался повод, чтобы пожевать плитку журависа или щедро добавить его в курильницу. Если верно было второе, то халруджи повезло. Сражаться с рослыми великанами не особо хотелось.

Однако войдя в комнату, Регарди понял, что удача осталась внизу, у подножия цитадели. Если другие палаты были похожи на эту, он мог искать Сейфуллаха всю ночь и все следующие дни. Здесь был дворец Белой Язвы, ее дом и надежная крепость. Сладковато-гнилостный запах, исходивший от людей, вповалку лежащих на полу помещения, предупреждал об опасности и гнал прочь. Комната больше походила на склад, чем на больничную палату. Только вместо вещей и продуктов в ней хранились тела – мертвые и еще живые.

Чтобы войти, Арлингу пришлось наступить на тех, кто лежал у порога. Он чувствовал маленькие размеры помещения, но не мог понять, сколько в нем находилось людей, так как они были навалены один на другого, а иногда и по трое-четверо. Живые выползали из-под покойников, забираясь наверх пирамиды, чтобы умереть под потолком каморки. Зловоние, стоявшее в коридоре, внутри комнаты превращалось в смрад, который поглощал все запахи.

С трудом поборов брезгливость, Арлинг сделал шаг и остановился, поскользнувшись на чьей-то скользкой от гнойников ноге. Болезненный хрип подсказал, что человек был еще жив. За ним откликнулись другие, и комната наполнилась нестройным хором предсмертных стонов. Завидев Регарди, больные стали ползти к нему, хватая его слабыми пальцами за сапоги и одежду. Когда чья-то горячая рука коснулась его ладони, Арлинг не выдержал и выскочил в коридор, опершись о колени и пытаясь подавить чувство тошноты, подступившее к горлу. Он ошибался, полагая, что знал самые отвратительные зловония мира. Смердящая вонь Туманной Башни запомнится ему надолго.

Как искать Сейфуллаха там, где запахи и звуки смешались в неразборчивую смесь, превращая его в настоящего слепого?

«А на что тебе пальцы?» – подсказал молчавший до этого голос, и Регарди порадовался, что давно ничего не ел. При мысли о том, что ему придется копаться в полуживой массе человеческих тел, желудок начинал болезненно сокращаться.

Между тем, больные стали выползать в коридор, оглашая лестничную шахту стонами и слабыми голосами. Рано или поздно их услышат ивэи, и тогда поиски Сейфуллаха затянуться. Сколько времени понадобиться, чтобы убить всех санитаров? Никто не знал. Не было ответа и на другой вопрос. Сколько требовалось ивэев, чтобы убить халруджи?

Через двадцать салей внизу Арлинг чувствовал новый балкон с такими же дверями, из-за которых раздавалось похожее зловоние. По его примерным подсчетам, в цитадели находилось до десяти ярусов с больничными палатами. В каждой из них мог находиться Аджухам. Он мог быть даже здесь, в уже открытой комнате – лежать под слоем мертвых тел в дальнем углу и не быть способным пошевелить даже пальцем.