Русь и Рим. Правильно ли мы понимаем историю. Книга IV. Русско-ордынская империя и Библия - Глеб Носовский

4. Для обоснования прав новых династий, пришедших к власти в результате Реформации и на гребне «радости освобождения от скифского (скотского) ига», в XVI–XVII веках в Западной Европе началось активное, но заметное для посторонних наблюдателей переписывание истории. Тем же занялись и в России пришедшие к власти Романовы. История как бы разделилась на две: ранее XVII века и после XVII века. История до XVII века была искажена. Главным мотивом было устранение следов Великой = «Монгольской» империи и Руси-Орды. «Радость освобождения от скифского (скотского) ига» прорывалась в Западной Европе в самых разных формах, отголоски которых можно увидеть даже в XIX веке. В качестве не самого значительного, но характерного штриха можно привести, например, карту Европы, изданную в Англии в 1877 году. Она хранится в Британском музее. Россия обозначена на ней в виде гигантского отвратительного спрута, который наползает на Европу. Остальные европейские страны представлены изящными образами. Эта пропагандистская традиция восходит к средневековым западноевропейским штампам, уже знакомым нам, например, по «Хронике» Матфея Парижского (см. кн. 3 «Русь и Рим»), который «авторитетно» сообщал, что «монголы»-татары пьют воду лишь тогда, когда под рукой нет свежей крови.

5. В XVII веке началось тотальное редактирование старых летописей. Написание новых, «правильных» взамен некоторых старых. Уничтожение особенно «неправильных» хроник. Редактировались и уничтожались Библии. Только что, а также сравнительно недавно написанные произведения объявлялись «античными» и потому авторитетными. «Неудобные события» отодвигались в глубокое прошлое. Изменили смысл многих терминов. Например, слов «католицизм», «империя», «реформация». В результате сегодня события эпохи ранее XVII века с трудом пробиваются к нам сквозь толстую и сильно искажающую «призму» позднейших редакторов.

У средневекового человека был непривычный для нас религиозный взгляд на географию. В его сознании некоторые, казалось бы, чисто географические понятия на самом деле были связаны не с местом, то есть с какой-то географической точкой на карте, а с верой.

Географические названия в те времена могли иметь совершенно иной смысл, чем сегодня, в частности, могли быть более подвижными. Для средневекового человека эта подвижность и повторяемость названий была понятна. Сегодня этот смысл забыт… и, разбирая старые источники, мы подсознательно, и иногда ошибочно, стремимся втиснуть их в наши современные представления о географии.

Наглядный пример подвижного названия — Иерусалим. Так, известно, что в XIV веке существовала некая секта пепузиан (пелузиан), приверженцы которой утверждали, что Иерусалим — это некая Пепуза. При этом Пепуза была просто селением в Малой Азии. Вот что говорит уже известный нам церковный писатель XIV века Матфей Властарь: «Монтанисты (Монтан — идейный вдохновитель этой ранне-христианской секты — Авт.) назывались и пепузианами, потому что считали божественным местом Пепузу, селение во Фригии, и именовали ее Иерусалимом».

Об этом писал и римский писатель и историк епископ Евсевий Памфил: «Небольшие города Фригии: Петузу и Тимион, называл он (Монтан — Авт.) Иерусалимом». Конечно, следует помнить, что изначально был один, главный, древний Иерусалим, в котором разворачивались евангельские события XI века. Это был Царь-Град на Босфоре. Но помимо этого далекого (географически отдаленного) для многих Иерусалима потом появились и местные, более близкие центры религиозного поклонения. Которые иногда тоже назывались Иерусалимами на том основании, что являлись политико-религиозными центрами для той или иной общины или страны. И такие примеры мы еще увидим.

События, о которых мы здесь расскажем, составляют, по-видимому, основной слой библейского рассказа о восстановлении Иерусалима после вавилонского пленения. Другой, более древний слой относится к XIV веку.

Москва — Новый Иерусалим.

В 3-й книге настоящей работы мы обосновали гипотезу, что евангельский Иерусалим — это, скорее всего, Новый Рим = Константинополь. Там в XI веке был распят Иисус Христос. Таким образом, названия Рим и Иерусалим тесно связаны. Раньше они означали — по нашей реконструкции — одно и то же.

С Константинополем = Иерусалимом неразрывно связывались также такие христианские святыни, как собор Святой Софии, существующий и поныне в Константинополе, и Гроб Господень.

Поэтому Москва, которая в XV–XVI веках действительно стала Третьим Римом, естественно, должна была унаследовать и необходимый облик города Иерусалима. Эта идея ясно выражена в уже упоминавшейся «Иерусалимской беседе»: «Будет на Руси град Иерусалим начальный, и в том граде будет соборная и апостольская церковь Софии Премудрости Божия о семидесяти верхах, сиречь Святая Святых».

В царствование царя-хана Бориса «Годунова» превращение Москвы в Новый Иерусалим шло полным ходом. К тому времени, согласно московской официальной точке зрения, Москва уже была Третьим Римом.

«Иерусалимская беседа»: «Сразу же после венчания на царство программа, прозвучавшая в коронационном чине, была продолжена царем Борисом в замысле сооружения в Кремле храма „Святая Святых“… Понятие „Святая Святых“ связывалось одновременно… со святилищем… ветхозаветного Храма царя Соломона и с Храмом гроба Господня. Ряд источников… сравнивает его замысел с постройкой царя Соломона».

Считается, что Храм Соломона «Святая Святых» построить в Московском Кремле не успели — началась Смута. Однако изготовили для этого храма Гроб Господень из чистого кованого золота и более десятка литых золотых статуй-изображений апостолов и ангелов.

На Красной площади в Москве было сооружено Лобное место, которое, как было задумано, должно было стать христианской святыней. Лобным местом оно было названо в память о горе Голгофе, под которой, как хорошо известно и как представлено на многочисленных средневековых изображениях, например на иконах, находился череп, то есть «лоб» Адама. По этому поводу современный автор А.Л. Баталов пишет: «Тот факт, что Лобное место, находящееся внутри Иерусалимского храма, было вынесено Годуновым за пределы не только собора Воскресения, но и Кремля… говорит о другом уровне повторения святыни, чем в середине XVII века в Новом Иерусалиме патриарха Никона».

Сегодня уже почти забыто, что знаменитый собор Василия Блаженного на Красной площади в XVI и XVII веках часто называли просто «Иерусалим».

Несколько десятилетий спустя патриарх Никон решил все-таки построить Иерусалим, хотя и не в Москве, но — рядом. До сих пор под Москвой существует никоновский Новый Иерусалим. Он тоже задумывался с размахом. Рядом с ними собирались возвести Вифлеем, другие евангельские святыни.