Раны Армении - Хачатур Аветикович Абовян

мой, ты ушел, я остался, но слова твои я не бросил на ветер, любовь к Родине неизменно храню в сердце своем, за счастье Родины жизнь свою готов отдать. Не горюй, не скорби, помяни меня и моли о ниспослании мне силы».

3

Зангу, Зангу, прекрасная моя Зангу! Когда вижу я твой небоподобный лик, слышу печальный твой голос, вбираю губами священную твою воду, – в этих ущельях твоих, цветами украшенных, на этих прохладных твоих берегах, под твоей белой, светозарной пеной, на берегу твоего скромного Мамбри, под твоими веющими фимиамом деревами, среди цветов твоих, бессмертье дарующих; когда слышу я твой печальный, заунывный плач, зловещий, скорбный голос, когда вижу горючие слезы милых очей твоих, я думаю: наши несчастные, злополучные, полоненные, сбитые с ног, обессиленные, обездоленные, опустошенные, заколотые, камнями побитые, лишенные родины, обескровленные, бездомные, скорбящие, бедные, неимущие сыновья и внуки твоих счастливых, давно ушедших, нам недостающих, высокородных, могущественных, сотрясавших мир, непобедимых, неодолимых князей, миростроителей-царей, могучих, крепкоруких богатырей, – как били бы они себя по голове, как оплакивали бы свой черный день, подумав про того, кто впервые приветствовал тебя радостным голосом, с высоко поднятым челом, с небоподобным лицом и орлим взором, с богатырским обличием и улыбкой сладостной, про того, кто впервые вкусил тебя, с радостью и ликованием понюхал твои цветы, с наслаждением отведал вкус сладких плодов твоих, кто пришел и возлег на твоем прохладном, освежающем берегу, поцеловал твое святое, непорочное лоно, ласково, умиленно сорвал твою благоуханную розу, твою скромную фиалку и величаво, с горделивою важностью протянув, простерев над тобою свою храбрую длань, с властною силой, с проникновенной мыслью, острым глазом взирая на эти священные берега, на эти благородные ущелья, на эти неколебимые скалы, в восхищенье перед твоим бесстрашным, храбрым сердцем, перед твоими пенистыми, свирепыми, страшными волнами, – наконец воскликнул грозным голосом, решительной речью, небесными устами, херувимским языком:

«Раздан!15 Отныне тебе подобает стать моим обиталищем!..

Эта храбрая рука, этот широкий, как озеро, лук, эта стрела с расщепленным натрое наконечником, эта крепко кованная грудь, этот любовью объединенный сонм сотрясающих мир, неодолимы исполинов, – отныне пребудут охраной твоей и защитой, чудесная река Раздан!..

Ликованье, веселье, восхищенье, пышное произрастание, восторг, бодрость сердца – да будут уделом твоим, прекрасный мой Раздан!..

Пусть ликующее лоно твое, возвеселившиеся поля твои процветают и расцветают, проращивают зерна и пускают побеги, приносят тысячи плодов и без счета злаков на пропитание моего потомства, на радость детей моих, на довольствие моего богатырского племени.

Мой род унаследует после сего это небоподобное поприще, потомки мои будут, на радость тебе, победно отражать врагов. Эти горы, до неба поднявшиеся, пребудут приснона-дежным оплотом моим, дивная эта равнина – сладостным моим пристанищем, цветущее твое ущелье – излюбленным местом прогулок моих.

Имя мое окрестит, запечатлеет этот чистый, радующий очи край, ибо нигде не находил я, ни на одном из путей моих в долговременных, дальних странствиях места, подобного ему, схожего с ним. И будет оно именоваться и ныне, и присно, и вовеки – Айастан».

Зангу, Зангу! Неумолимая моя Зангу! Сердце мое тоскует, нутро переворачивается, сознание мое бушует, душа моя воспалена, – я изнываю от боли, я потрясен волненьем, услышь стон и плач мой, вопль и моленья мои, прими слезы мои, подай мне утешение, надежду.

Сколько, о сколько раз, бывало, будучи мальчиком, стоял я на твоих ужасающих скалах, резвился на узорчатом, разноцветном, чудесном лоне твоем! Я радовался, играл, ликовал, изумляясь, поражаясь, а иногда, устрашенный, потрясенный твоим грозно-прекрасным яростным ликом, в страхе и ужасе либо бежал в объятия родителей, либо с радостным ликованием бросался в твои волны.

А ныне глубокий стон скорби, накопившись в бушующем, обуянном сомнениями сердце моем, возносится к тебе, взывает к тебе, замирает, немеет в твоем лоне.

Зангу, Ерасх, Раздан, Араке, млечные груди возлюбленной моей матери и любвеобильной родительницы – великой Армении! Где ваши на весь мир прославленные имена? Где те золотые века, где сонмы .богатырей, где толпы исполинов, где столицы, где города, стремящиеся ввысь здания, где башни, дворцы, цирки в небо смотрящие, знаменитые храмы, увеселительные палаты, – не они ли крепчайшей связью, могучими руками, твердыми дланями, нежным сердцем и ревностной любовью, умильною на лице улыбкой охватывали, окружали вас, умилялись, обнимали, ласкали и, заключив в объятия сладостные небоподобные ваши склоны, целовали их святым поцелуем в знак непреходящей любви, ревностного обета дружества и родства.

Зангу моя, Ерасх, Масис, Алагяз! Вы одни пребываете в безмолвии, одни смотрите, затаив дыхание, безвинно проходя, течете по долинам нашим, грозите облакам, дерзите ущельям, – кто с прекраснокудрыми волнами и яростным лицом, кто блестя, как снег или серебро, кто сверкая и пенясь, кто борясь с небом, кто налегая на землю, кто со снежным венцом на голове, кто с цветочной короной, – на заре и при кроткой ясной луне приветствуете вы друг друга, запечатлеваете поцелуи на губах святых ваших подножий, на устах полей, фимиамом благоухающей земли Гайканской.

Страна наша разрушена, поля наши безлюдны. Бессердечные, безжалостные! Как могли вы стать свидетелями погибели народа, разорения полей, чудесных городов, падения могущественных князей, чьи потомки и отпрыски в руках врагов, в темницах, по гнусному злодейству нечестивых народов, пали жертвой меча, ввержены были в пламя, оставили нас в скорби, в кровавых слезах, заставили бежать в чужие страны, оплакивать священною землю Родины, стенать там, вдали, с изнуренными от слез глазами и сердцем, умирая от тоски!

Зангу, Зангу, сладостная моя Зангу! Смотря на непреклонное чело твое, одевали оружие храбрые богатыри. Глядя на грозно прекрасные твои волны, избранные юноши народа гайканского бросались в бой, – с оружием в руках, украшенные доспехами, вступали они в поле сражения, храбро отражали они копьями, щитами, луками, настучали на врага, предавали мечу в жертву грозные полчища Бэла Лавровыми венками увенчали они златокудрые свои головы и ныне, гуляя среди сонмов небесных, наслаждаются в горних беспечальною жизнью, стяжав на земле славу бессмертную, в веках непреходящую, навсегда непреложную.

Зангу, Зангу, чудесная Зангу! Ты еще и ныне питаешь святое свое рвение, еще и ныне громким своим грохотом противишься, гремишь, в порывистом своем наступлении, громким голосом кричишь

– Восстаньте, храбрые потомки Гайка, возьмите оружие и доспехи, благородные сыны Армении, ударьте, уничтожьте полчища врагов ваших, – душа в душу, плечо к плечу Да сокрушится поверженный зверь Могучая рука Руси да будет вам опорой Пожертвовать собою ради нее – да будет неизменным вашим стремлением С Волгою, старшей сестрой моей, я и сестра моя Ерасх сольемся среди волн Каспия Смешаем в лоне единой матери она