Время наступает - Владимир Свержин

– Я ничего не могу вам сказать, – увещевающим тоном заявила диспетчер. – Но очень прошу вас, не предпринимайте ничего такого, что потом сложно было бы исправить.

– Не скажу, что вы меня убедили, – буркнул в ответ Руслан. – Но, так и быть, буду дожидаться от вас известий.

Лайла была задумчива и печальна. Гаумата, шурша по полу длинным златотканым одеянием, вошел в тронную залу и почтительно склонил голову, отдавая должное не столько младшей сестре, сколько царскому титулу.

– Ты звала меня, государыня?

– Да, брат мой.

Молчаливые стражники, не сводившие взгляда с вошедшего, не слишком радовались, увидев перед собой первейшего советника своей правительницы и матери будущего государя. С одной стороны, о нем ходили слухи, как о верном друге самого великого Кира, с другой же – невесть откуда пришедшая молва приписывала ему множество смертей и коварное вероломство, не свойственное воинственным персам. Во всяком случае, не свойственное им по отношению друг к другу.

Гаумата жил в отведенном ему небольшом дворце уединенно, не появляясь на царских пирах, да и вообще редко бывая на людях. О нем было запрещено говорить, и всякое лишнее слово могло раз и навсегда испортить жизнь болтуну. Эта нелюдимость и завеса тайны придавали бывшему Первосвященнику еще большее ощущение близкой опасности и затаенной угрозы.

– У меня дурные вести, – жестом подзывая к себе брата, объявила Лайла. – Прибыл гонец с западной границы.

– И что же? – поднял брови тайный советник.

– Царевич Камбиз разгромил египтян, захватил в плен фараона Псамметиха и теперь водит его, точно пса, на привязи.

– Это прискорбное известие… – вздохнул Гаумата.

– Это еще не все известие, – резко прервала его сестра.

Беглый вавилонянин недоумевающе поглядел на вдову Кира. Прежде она не имела обыкновения прерывать его речей, тем более столь дерзко и неучтиво.

– Камбиз набирает войско по всему Верхнему и Нижнему Египту. Он открыл сокровищницы фараонов и щедро платит тем, кто желает идти с ним отвоевывать трон его отца. Он послал людей в Нубию и Афины. Его увещевателей видели во Фракии и Фригии. Там он обещает свободу в обмен на поддержку. Вот это – настоящее известие!

– Пожалуй, ты права, дорогая сестра, – склонил высокое чело Гаумата, – это действительно плохие новости!

– Я полагаю, следует послать гонца в Вавилон, а самим безотлагательно собирать войска в наших землях.

Гаумата слушал Лайлу, резко бросающую слово за словом, звучащие в пустоте зала, точно хлопки бича. Он понимал и то, о чем сейчас умалчивала его сестра. Если вдруг Валтасар, назначенный, согласно завещанию Кира, покровителем Лайлы и Персии, потребует выдать Гаумату, сестра, не задумываясь, сделает это, и народ будет петь ей хвалу.

«Выдаст или даст бежать? – подумал он. – Впрочем, какая разница?! Дальше бежать некуда. Разве что идти туда, на север, где, по слухам, обитают стерегущие золото грифоны и одноглазые аримаспы. Но вряд ли удастся дойти в те дальние земли по стране, охваченной войной».

– Это неверное решение, дорогая сестра, – произнес он вслух, качая головой. – Персы – сильные люди и высоко чтят силу. Они не без причин числят себя лучшими воинами в этом мире, и навязанное им покровительство Вавилона изрядно их раздражает. К чему же бередить раны? Разве у Персии мало сил, чтобы расправиться с отщепенцем и толпой его наемников?

– Не забывай, этот отщепенец – сын Кира, и в двух сражениях легко сокрушив Египет, уже получил там прозвание Камбиза Победоносного.

– Прозвание – всего лишь прозвание, – отмахнулся доверенный советчик. – Если у Камбиза наступят тяжелые дни, если боги хоть раз не дадут ему победы, Египет взбунтуется у него за спиной и проклянет чужеземца столь же рьяно, как ныне славит.

– Не забывай также, – скороговоркой произнесла царица, – что в Согдиане во главе большого войска ныне стоит Дарий. Что, если он сговорится с Камбизом, и они обрушатся на нас с двух сторон?

– Вряд ли такое может случиться, дорогая сестра, – заверил Гаумата. – До Согдианы далеко, и тайные гонцы Камбиза, если он решится их послать, потратят много времени, чтобы отвезти письмо в Марканду и вернуться с ответом обратно. Но даже не это главное. Дарий желает сам усесться на трон своего дяди, и Камбиз ему в этом отнюдь не союзник.

– Что же ты предлагаешь, брат?

– Пусть то, что угрожает нам, угрожает нашему врагу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Царство, которым ты владеешь, Лайла, воистину столь огромно, что орлу от новолуния до новолуния не облететь его. Пока соберется все твое войско, Камбиз уже будет близок. Но ты можешь призвать сюда Дария с его отрядом, присоединить к этому войску тех, кто соберется в столице до его прихода, и отправить его против Камбиза. Воистину, сын великого Кира достоин его племянника.

Если то, что ты рассказываешь о приготовлениях Камбиза – правда, то войска их будут неравны. Однако храбрый Дарий, которого ты провозгласишь командующим всем персидским войском, без сомнения, доставит двоюродному брату своему немало хлопот. Пообещай ему руку одной из дочерей Кира, пусть близость к трону пьянит его и дает силы для войны. В конце концов, победа достанется сильнейшему. Вероятнее всего, Дарий будет убит, его войско разгромлено, но и Камбиз ослабнет настолько, что нам не составит особого труда разбить его, истощенного, утомленного боями и оторванного от своих новых владений.

– Ты говоришь, как обычно, мудро, мой дорогой брат, – впервые за всю встречу улыбнулась царица. – Так мы и поступим.

Толпа за стенами дворца шумно приветствовала наместника Согдианы радостными криками:

– Дарий! Дарий! Будь славен, Дарий!

Тот спрыгнул с коня и как был в запыленных доспехах и сером от пыли пропахшем дымом костров походном плаще устремился вверх по парадной лестнице. Восемь человек, восемь командиров приведенных им отрядов, следовали за своим предводителем, как молодые львы за вожаком. На лицах их читалась спокойная уверенность, какая обычно бывает у людей, точно знающих, что и для чего они делают.

Стража на верхней площадке лестницы у дверей расступилась, пропуская во дворец полководца и его свиту. Начищенная бронза панцирей блеснула под солнцем, ныне по-летнему ясным, и древки копей, поднятые в салюте, со слитным грохотом опустились на камень. Дарий прошел мимо, даже не повернув головы, и лишь кивком ответил на приветственный рев толпы.

– Я рада вновь лицезреть тебя, дорогой племянник, – с высокого трона чопорно произнесла Лайла, с торжественным видом принимая дежурный поклон Дария.

– Я примчался, лишь только ты призвала меня, государыня, – четко произнес он.

– Ты уже знаешь, зачем я пригласила тебя, дорогой родственник.

– Да, о любимица небес. В послании ты пишешь, что желала бы поставить меня во главе армии, отправляемой против твоего пасынка и моего двоюродного брата, Камбиза.