Тайна Черной горы - Георгий Свиридов

Вроде бы недавно все это произошло, когда вышли, наконец, к своим, когда разведчик провел через минное поле, когда их сытно накормили у солдатской походной кухни простой пшенной кашей. Но какой сказочно вкусной она тогда показалась! Годы проходят, а тот простой и неторжественный миг, но полный долгожданной выстраданной радости, наполняет немеркнущим светом текущую жизнь.

Вроде бы совсем недавно сам он был подростком, равнялся на старших. На бывалых, надежных, мужественных людей. На видавших виды фронтовиков и партизан. И как-то незаметно и сам вырос, выучился, крепко встал на ноги. Само собой понятно, что дел у Евгения Александровича невпроворот. Многочисленные обязанности легли ему на плечи. «Приходится вертеться», – объясняет он бодро сам себе, вникая в графики, столбцы цифр, в проценты выработок, в планы, соревнования, не желая сетовать на жизнь за то, что она трудна, сложна, – надо так надо. И тут ни убавить, ни прибавить. Недаром он давным-давно, с самых ранних мальчишеских лет, осознал себя кровной, живой частицей своего великого Отечества. Недаром его гражданственность, как и у других таких же «детей войны», набирала силу и высоту в суровых всенародных испытаниях. Недаром они восторженно кричали 9 мая 1945 года, имея на то полное и законное право, выстраданное годами борьбы и лишений: «Мы победили-и-и!..»

Наталья Федотова, Наташка, которую еще недавно, пару лет тому назад, в родном селе называли Наталка-Полтавка, а теперь в лаборатории Фестивальной геологоразведочной партии ее именовали на городской манер слащавым именем Неля, а пожилой очкастый начальник, закоренелый холостяк, именовал свою молодую зеленоглазую лаборантку по-французски – Наталú, делая ударение на последнем слоге, – в переднике, с закатанными рукавами, металась от стола к печке, заканчивая приготовление обеда. Пробовала на вкус ложечкой, обжигаясь горячим соусом, добавляла в кастрюлю то щепоточку соли, то лавровый листик, то пару горошин душистого перца. Готовить она научилась давно и делала это с большой охотой.

Домой Наталья почти всегда приходила намного раньше мужа, своего Ленечки, и сразу же включалась в домашнюю работу, которую она сама считала своей основной «второй сменой». Дома, как всегда, дел было полно, но Наталья к приходу уставшего мужа успевала управиться, как сама шутила, «укладываться в график»: и простирнуть, и заштопать, и погладить, и, главное, приготовить чего-нибудь вкусненького на обед. В день свадьбы друзья Ленечки подарили молодоженам книгу о вкусной и здоровой пище, так что у Натальи был широкий выбор блюд, а продуктами муж снабжал с избытком, не скупясь и не экономя. Ее Ленечка любил хорошо покушать. В выходные дни он и сам охотно брал в руки ножик и, подвязавшись женским передником, принимался помогать жене: чистил картофель, резал лук, рубил мясо, а главное, топил печь да вел общий контроль за приготовлением пищи, то критикуя, то подавая советы.

Наталья и теперь, спустя почти два года после своего скоропалительного замужества, называла своего мужа ласково – Ленечка, хотя уже и не вкладывала в это имя столько своей нежности и искренней привязанности, как было в первые месяцы. Произносила так, скорее всего, по привычке: Ленечка и Ленечка.

Со своим Ленечкой, Леонидом Федотовым, разбитным и видным собой техником-геологом, она познакомилась на пассажирском рейсовом пароходе, когда плыла в заманчивый Хабаровск, в свою будущую самостоятельную жизнь, оставив в небольшом рыбацком селе своих растерянных родителей и недоумевающих родичей. Плыла она из родного села с одной-единственной целью: поступить учиться в институт, а не удастся, то хоть в техникум или на какие-нибудь там курсы, но только бы вырваться из опостылевшей ей однообразной деревенской жизни, где, кроме рыбалки да охоты, да еще огородов, никто ничем дельным не занимается, в будущую жизнь не стремится, а она, та будущая кипучая жизнь, о которой Наташка столько слышала по радио и читала в газетах, почему-то обошла стороной их рыбачью деревушку. Жить в ней стало совсем скучно, из парней почти никого не осталось, ее одногодки ушли в армию, а те, которые отслужили, почему-то не возвращались в родное село, оставались на жительство в городах да уезжали на великие стройки, о которых почти каждый день говорили и писали в газетах. Наташке тоже хотелось участвовать в преобразованиях земли и покорении природы на благо своей большой родины.

Леонид Федотов как раз и принимал участие в большом государственном деле – разведывал подземные богатства, очень нужные нашей стране. Он так интересно и захватывающе рассказывал ей о жизни геологов, их мужестве и трудной таежной жизни, о том, как они в диких горах Мяочана открывают руду, ценную для укрепления мощи государства, был так предупредительно-вежлив и внимательно– обходителен, что к концу плавания Наташка сердцем привязалась у нему, решив навсегда посвятить свою жизнь важному делу геологии и вместе с Ленечкой умножать богатства родины. Молодым женским чутьем Наташка понимала, что и она далеко не безразлична холостому геологу, который был старше ее почти на десять лет.

Сначала они жили на центральной базе экспедиции в Солнечном, а с разворотом работ на Фестивальном месторождении перебрались сюда, в молодой, быстро строящийся горный поселок, в разведывательную партию, у которой, как все вокруг говорят, большое будущее.

Наташка не раз слышала и у себя в лаборатории, и в других местах, что здешнее месторождение касситерита по качеству и количеству руды почти не уступает уникальному Солнечному. А возможно, и побогаче его. Лабораторные анализы показали, что Фестивальное месторождение весьма своеобразное, комплексное. Мать-Природа старательно потрудилась, перемешав и круто замесив здешнее рудное тело, включив в него кроме касситерита еще и солидные порции меди, вольфрама, а в качестве добавок, которые тоже представляют собой интерес для будущей, как говорит начальник лаборатории, попутной добычи, такие ценные элементы, как свинец, цинк, висмут, индий и другие.

Наташке нравится ее работа в лаборатории, потому как здесь они одними из первых узнают главные новости, разгадывают секреты добытых геологами образцов – намытых полевиками-поисковиками шлихов и поднятых из глубин буровиками кернов, взятых из пробитых канав первых проб, оценивая их, определяя количественный и качественный состав, раскладывают по полочкам, по составным частям, по элементам, определяя процентный состав полезных минералов и, уже на основании лабораторных анализов, выносятся заключения по каждой зоне, принимаются решения, даются рекомендации. Одним словом, лаборатория, как главный штаб, или как говорит их очкастый начальник, «мозговой центр» геологоразведочной партии, без слов, на основе одних неоспоримых вещественных показателей, выносит свое бесстрастное объективное суждение по тому или иному участку, рудному полю и зоне.

Фестивальное месторождение – комплексное и представляет собой, в отличие от Солнечного, своеобразный куст, а вернее сказать, этакую компактную группу близко расположенных рудных тел, рудных зон: Ягодная, Горелая, Западная, Лучистая, Водораздельная. На одном из них, а вернее, на Горелом, работает техником-геологом и ее Ленечка. Они, как он сам говорит, «рубят канавы». Круглый год на открытом воздухе. С картой в руках Леонид Федотов определяет место, отмеченное на бумаге, «задает канаву», определяет границы. Бригады канавщиков долбят скальную породу, закладывают взрывчатку и методом «взрывом на выброс» заглядывают внутрь горы, а ее Ленечка отбирает образцы, которые тут же отправляет в лабораторию для анализов, и таким образом прослеживает рудную зону, определяя ее размеры и «простирание» на местности.