Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Фенрил внимательно посмотрел на эльфа. Это был взгляд хищной птицы. Взгляд орла, который уже в следующий миг рухнет из туч, чтобы забить зайца.

— Мы говорим сейчас только за себя! — Фенрил приложил руку к груди. — Думаешь, мы сражались и страдали ради Эмерелль? Или ради Альвенмарка? Мы делали это ради тебя. Потому что все смотрят на тебя. Твои рыцари хотят быть такими, как ты, Олловейн. И они пойдут туда же, куда и ты. Кроме, может быть, Тирану. — Он издал резкий смешок. — Он понял, что с нами он всегда будет лишь в тени твоих крыльев. Вернулся назад к своим Жнецам, в Друсну. Там он может командовать своей стаей как захочет. Мы не скучаем.

Уже довольно давно Фенрил приобрел привычку говорить о себе «мы». Это немного сбивало с толку. Олловейн никак не мог разобраться, когда князь говорит обо всех рыцарях, а когда лишь о себе. Мастер меча был рад, что Тирану ушел. Прежде чем покинуть Вахан Калид, князь пришел к Олловейну, когда тот был еще прикован к ложу, и попросил разрешения забрать своих людей с собой. Пробыл Тирану недолго. Олловейн никогда не будет любить его. Но приходилось признать, что князь Ланголлиона — хороший полководец. Без него они потеряли бы, вероятно, вдвое больше воинов.

— Я размышляю над тем, чтобы сопровождать девочку во Фьордландию. Можешь собрать всех оставшихся рыцарей здесь, на главной палубе, в сумерках? Я поговорю с ними. И буду честен с тобой. Я думал о том, чтобы уйти одному.

Фенрил одарил его сдержанной ухмылкой хищной птицы.

— Если ты уйдешь, эльфийские рыцари лишатся своего сердца. А без сердца существовать не может ничто. Но если они перестанут существовать, то мы будем свободны и сможем идти туда, куда захотим. Я бы очень удивился, если бы среди нас не оказалось эльфов, ощущающих непонятную потребность совершить длительную экскурсию во Фьордладию.

Его слова пролили бальзам на душу Олловейна, хотя он и не подал виду.

— Прежде чем ты примешь решение, ты должен узнать, почему я ухожу. Если ты не можешь уйти по той же причине, то будет лучше, если ты останешься. Я чувствую вину за то, что мы забрали Гисхильду. Вернее было бы сказать: похитили, потому что именно это и произошло. Мы разочаровали ее тогда, когда были нужны ей больше всего. А когда она наконец-то начала устраиваться в новой жизни и обрела там счастье, появились мы. Мы разрушили все, и оставили ей так же мало вариантов для выбора, как и рыцари ордена, когда украли ее из Друсны. Я ощущаю вину по отношению к ней. И хочу ее загладить. Я знаю, что во Фьордландии ее встретят не с распростертыми объятиями. Там правят ярлы, а не ее мать. Роксанна слишком слаба. Настоящая власть находится в руках благородных. И многие из них не захотят расстаться с этой властью и склонить голову перед девочкой, которая сначала еще должна доказать, что она — именно та, за кого себя выдает. А потом ей придется доказывать, что в душе она не стала приверженцем церкви Тьюреда. Гисхильде может понадобиться любая помощь, когда она вернется во Фьордландию. Не будем обманывать себя. Родины у нее больше нет. Ее не было слишком долго, и слишком много случилось с тех пор. — Он пристально посмотрел на Фенрила. — Если она допустит хотя бы одну-единственную ошибку, то народ будет видеть в ней предательницу, а не законную королеву.

Гисхильда въехала в ворота. Стоял ранний зимний вечер. Ледяной ветер пронизывал девушку до костей. Она вроде подготовилась к этому и надела теплую одежду, но в жарких мангровых зарослях она потела, и теперь ледяной холод казался еще более жестоким.

Принцесса глубоко вздохнула. Крупная кобылица нетерпеливо пританцовывала на месте. Черная, на лбу белое пятно в форме звезды, она была самой красивой лошадью, которую когда-либо доводилось видеть Гисхильде. Девушка дала ей имя, которое обычно шептал ей на ухо Люк в их самые нежные мгновения: Полярная звезда.

Гисхильда успокаивающе погладила лошадь по шее. Позади принцессы в ворота въезжал кортеж. Эльфийские рыцари и кобольды, кентавры, цветочные феи, несколько троллей и даже три черноспинных орла прилетели с ней. Все они были экипированы мастерами королевы. Никогда еще у человека не было такой роскошной свиты! На серебряных доспехах эльфов сверкали драгоценные камни величиной с голубиное яйцо. Плечи троллей украшал мех снежных львов, а на головах у них вместо шлемов были надеты черепа хищников. Гисхильда подозревала, что Брандакс хотел посмеяться над троллями: он набросил себе на плечи мех вшивой домашней кошки, ужасно сочетавшийся с дорогими и слишком яркими тканями, из которых были пошиты его брюки и камзол.

Кентавры надели леопардовые меха в качестве попоны и теплые меховые куртки. Темно-красная сбруя красовалась у них на груди, обвешанная амулетами и серебряными колокольчиками. Только цветочные феи были в чем мать родила. Эмерелль подарила им крошечные волшебные кольца, магическая сила которых должна была защитить от холодов Фьордландии.

Пока эта пестрая толпа собиралась за ней на вершине Январского утеса, Гисхильда смотрела на свой родной город. На крутых крышах лежал первый снег. Восточный ветер задувал дым из печных труб в переулки. Фьорд еще не замерз. У причала стояли дюжины кораблей. Наконец-то она вернулась! Она печально смотрела на королевский замок с его гордым пиршественным залом и большой могильный холм, в котором покоились ее предки.

Работы над новыми укреплениями в форме звезды и над бастионами все еще не были завершены, что заставило сидевшего у нее за спиной Брандакса начать громко разглагольствовать по поводу расхлябанности сонных ленивых строителей-людей, которые, по его мнению, годятся только на то, чтобы возиться с плужным лемехом.

Гисхильда направила лошадь к склону, показавшемуся ей самым покатым. Это было не то место, где стоило ездить верхом. Только козы или эльфийская лошадь могли уверенно ступать по обледенелой тропе. Последние недели Гисхильда много часов провела в долгих поездках верхом, чтобы привыкнуть к Полярной звезде. Она знала, что должна отпустить поводья кобылы. Та сама найдет путь. Единственная сложность заключалась в том, чтобы не выпасть из седла.

Когда они приблизились к стенам города, последний свет давно погас. Стояла ясная зимняя ночь, небо было полно звезд. Над фьордом висел узкий, едва различимый серп луны. Ветер кружил одинокие снежинки.

Со стен города послышались звуки рога. Их обнаружили давным-давно. Восточные ворота были распахнуты. Даже близорукий старик с расстояния сотни шагов понял бы, что такая кавалькада может пожаловать только из Альвенмарка.

Перед воротами выстроился двойной шеренгой отряд воинов почетного конвоя. На зубцах башен зажглись сигнальные огни, и по снегу заплясали дрожащие желто-красные огоньки. За воротами ожидали несколько ярлов на лошадях.

Среди них Гисхильда узнала Сигурда, капитана мандридов, доверенное лицо ее отца. Он уставился на нее, словно девушка была привидением.

— Ты ли это, принцесса? — запинаясь, выдавил он.

Гисхильда придержала кобылу.

— Я вернулась, Сигурд Меченосец.