Точка кипения - Фрэнк Лин

– После того, как я выступлю с требованием о компенсации за нанесенный ущерб, им придется поторопиться кое с чем другим, – сказал Марвин.

– Ты хочешь ее видеть? – спросил Брен, игнорируя слова Марвина.

Я кивнул. Инспектор вышел за дверь, Марвин последовал за ним.

Жанин была раздавлена. Волосы слиплись от пота, лицо рассекали морщины, которых я раньше не видел, глаза провалились. Если не знать, что ей тридцать лет, можно было бы дать все шестьдесят.

Казалось, она простояла в дверях палаты целую вечность, прежде чем войти. Хотелось встать ей навстречу и обнять, но я не мог пошевелиться. К тому же я был совершенно растерян, потому что на моем перебинтованном лице не двигался ни один мускул. В довершение ко всему, я не знал, что сказать.

– Жанин… – пробормотал я донельзя виноватым голосом.

Она молчала. Я и не хотел, чтобы она говорила. Ее глаза наполнились слезами. Наконец она приблизилась ко мне и поглядела на рану. Потом провела пальцами по моим губам.

– Что, Дейв, и дальше будем так встречаться? – сказала она и выдавила из себя нервный смешок.

– Прости, я не должен был рисковать. Это я во всем виноват.

– Нет, это Генри и сучка Марти. Они вместе играют против нас, но кто бы мог подумать, что они способны на такую жестокость.

– Все равно это моя вина.

– Каллен сказал мне, врачи боялись, что ты не выживешь.

– Они преувеличивают опасность.

– Дейв! Они влили в тебя почти два литра крови, и все из-за моей дурацкой уверенности, что ты увез Дженни и Ллойда. Увез мне назло. Это я настроила полицию против тебя. Если бы удар дубинки пришелся на несколько сантиметров ниже, ты бы остался без глаза.

– Ничего, со мной случались вещи и похуже.

– Прекрати молоть ерунду, Дейв. Тебя ужасно покалечили. Я просто дура! Хочу, чтоб ты это знал и перестал упражняться в благородстве.

– Прости, Жанин.

– Хватит извиняться. Пора и тебе рассердиться на меня.

– Не могу. Я знаю, что виноват я, а не ты.

– Дейв, я пришла сюда не за тем, чтоб соревноваться в самобичевании.

– Зачем же ты пришла?

Она подняла подбородок и откинула назад волосы.

– Кьюнан, ты недоразвитый тупица! Я пришла, чтобы сказать тебе, что, кроме моих детей, мне нужен только ты. И я не вынесу, если вы все умрете – ты, Дженни и Ллойд.

– Дженни и Ллойд живы.

– Почему ты в этом так уверен?

– У кого еще, кроме тебя и меня, есть ключ от подъезда в дом на Торнлей-корт?

– У Генри. Сначала я тоже подумала на него, но все вокруг были уверены, что детей увез ты.

– Увез Генри, но виноват в этом я. А фокус с окровавленной детской одеждой мог устроить только Генри, придурок, который провел несколько лет в Голливуде. Он решил навести тебя на ложный след, пока сам вывезет детей из страны. Но разве он способен причинить боль своим собственным детям?

– Не знаю, – неуверенно сказала Жанин. – Сам он, может, и не способен, но если он отдал детей этой жуткой твари, чтоб дать ей возможность манипулировать тобой…

– Жанин, любовь моя, – нежно проговорил я. – Марти, конечно, та еще штучка, но я не думаю, что ей нужны твои дети. Генри действует самостоятельно.

– Откуда такая уверенность? Она угрожала тебе на новогоднем приеме, забыл?

– Я сглупил. Мне следовало принять ее условие: я забываю про Кинга, а она отправляет Генри обратно в Америку…

– Почему же ты этого не сделал?

– Я не предполагал, что дело может принять такой оборот. Ты говорила, что Генри Талбот из семьи юристов. Мне и в голову не пришло, что он решится увезти детей прямо с улицы. Я считал, худшее, что тебя ожидает, – это судебный процесс, который надо выиграть.

– Какой же ты упрямый! Не выносишь, когда женщины указывают тебе, что следует делать, – и не важно, кто это, я или Марти.

– Дело не в этом. Я не выношу, когда преступники указывают мне, что я должен делать.

– Так значит, теперь она преступник?

– У меня есть доказательства того, что дело Кинга сфальсифицировано. Ей было об этом известно, так же как и Брэндону Карлайлу. Вот почему им невыгодно, чтоб Винс вышел на свободу. Боятся, что он нарушит покой в их финансовой империи.

– Великий сыщик одержал победу, а я лишилась детей!

– Не говори так, Жанин. Это вещи между собой не связанные. Мы поставим Талбота на место.

– Что ты собираешься делать?

Вопрос оказался настолько нелепым, что мы горько улыбнулись друг другу: на тот момент у меня не хватило бы сил надуть воздушный шарик.

– Лично я ничего не смогу, но есть человек, который сделает все, что потребуется.

– Кто?

– Клайд Хэрроу.

– Хэрроу! – Жанин поморщилась. – Да он пальцем не пошевелит, чтоб нам помочь.

– Не волнуйся. У меня припасено для него несколько аргументов.

– Может, следует рассказать об этом полиции?

– Какой полиции? – спросил я.

Жанин повернулась и поглядела в коридор. Там, где несколько минут назад находился чуть ли не взвод полицейских, зияла пустота.

– Куда они все подевались?

– Оперативно-розыскные мероприятия окончены, милая. Их начальство решило, что, поскольку детей увез отец, вы теперь со своими семейными проблемами сами разберетесь. Решения суда, запрещающего Генри встречаться с детьми, не существует, не так ли?

– Дети находятся на моем попечении. У нас с Генри устная договоренность о том, что он может навещать детей. Запрещающего постановления суда у меня нет.

– Вот видишь. Вероятно, он рассчитывает увезти их с собой в Штаты.

Лицо Жанин преобразилось. Вместо фатальной безысходности на нем появилось выражение полной решимости. Она вытащила из сумочки мобильный телефон, но, вспомнив, где находится, решила выйти в коридор. В дверях она спросила:

– Мне позвонить или ты сам?

– Лучше я сам…

Услыхав мой голос, Клайд начал в своей обычной манере:

– Как приятно, когда друг не забывает о тебе в пору невезения. Хотя не припомню, чтоб в этом году я получил от тебя рождественскую открытку. Но если этот звонок связан с Генри Талботом, – добавил он, – можешь обо мне забыть. Генри мой дражайший приятель.

– Почему ты решил, что меня интересует этот подонок?

– Не знаю… Так, в голову пришло, – уклончиво сказал он.

– Знаешь, что мы с Жанин разбежались?

– Неужели? Мне соболезновать или поздравлять?