Норман - Владимир Белобородов

Дед с трудом распределил обязанности, пообещав тем, у кого сорвались планы, все возместить завтра.

Я, Нейла и гоблин под охраной Новера, так как Руча была отправлена на пастбище, попали на сбор трав. Поскольку это направление уже принесло нам девять золотых, оно было признано первостепенным. В свете последних событий Кейн с Маликом пошли делать гончарный круг.

– Ну что, как семейная жизнь? – Нейла выкапывала корешок, который нашел Торка.

– Нормально, даже хорошо.

– Ну вот, а то мучил девушку.

Я промолчал.

– Ты ее полюбил?

– Нейла, давай сменим тему. Мне не очень приятно обсуждать наши с Софьей отношения с… – Я замолчал.

– Со мной?

– Нет, просто неприятно.

– Ну мне же любопытно, я же девушка.

Я опять промолчал.

– А вы каждый день любите друг друга?

– А то ты не знаешь.

При шторках вместо дверей каждый чих был слышен всем. А так как топчан у нас оказался скрипучим, а поправить никак руки недоходили, то, как мы ни старались, нас было слышно.

– Торка нашел! – раздался крик гоблина.

Мы пошли на голос. Ввиду того что трава, которую собирал я, росла практически везде, а расходиться было нельзя – хасан ведь только один, – шли за гоблином, и, пока Нейла выкапывала корешок, я собирал траву.

К обеду Нейла довела меня вопросами о нас с Софьей до состояния кипящего котла. Мне стало казаться, что она издевается. Я с огромным облегчением вздохнул, когда гоблин нашел последний, пятнадцатый корешок, так как моя трава была уже сложена в седельные сумки лошадей, подгоняемых Новером. Как только мы сели в седла, а гоблин на круп Аравина, я сразу тронул рысью.

– Чего так быстро, – забеспокоилась Нейла, – я хочу ехать шагом.

– Так есть хочется.

– А у меня лепешка с собой, давай поедем спокойно и поедим.

Пришлось перейти на шаг. Как я и думал, надолго чернявой не хватило:

– А чего ты от меня бегаешь?

– Не бегаю.

– Бегаешь.

– Нейла, у нас какой-то детский и бессмысленный разговор получается. Чего ты хочешь?

– Чтобы все было как раньше, в Екануле.

– Так уже не будет, мы в Темных землях.

– Я не про это. Между нами.

– Как раз это – так же и осталось. Тебе не кажется?

– Не так, что-то изменилось.

– Когда поймешь, что, скажи. Попробуем исправить.

Мы выехали из леса на вырубленную полосу перед имением.

Нас встречала Софья.

– Насобирали?

– Конечно. – Я снял сумки и достал корешки, Нейла повела лошадей в конюшню.

– Какой-то запах от тебя непривычный.

Я вынул из сумки пучок травы и дал понюхать.

– Обычно по́том пахнет, да? Соф, она больна, нас все время будут ставить вместе, если меня или ее куда-то отправляют. Ты понимаешь? И оправдываюсь я в последний раз. – Я развернулся и пошел.

– Нор, я больше не буду. – Она догнала и развернула меня. Поцеловала в губы. Я провел рукой по спине, спустился ниже:

– Вечером накажу.

– Да, господин учитель, – произнесла Софья, опустив голову и руки. Потом поцеловала меня еще раз и в развевающейся на бегу юбке, вприпрыжку побежала готовить зелье, пока трава не высохла.

– С кем я живу? Ребенок! – произнес я вслух.

– Хорошенький такой ребенок, удочерить, что ли, – подошел эльф.

– Дедом, смотри, не стань с такой дочкой, хотя тебе давно пора.

– Я как раз об этом.

– Помочь дедом стать?

– Очень остроумно. Вот как думаешь, если мы с Лоей…

– Об этом все знают.

– Не перебивай. Дай объяснить.

– Ну, раз все так серьезно, пойдем, отвар нальем да на втором этаже посидим, а то скоро занятия по магии. А орк пообещал ту палочку деду давать в обмен на наполнение ее силой.

Мы сели в прохладе второго этажа на чурках, которые притащил Малик для них с Ялей.

– Понимаешь, мне хорошо с ней, но как остальные станут смотреть на нее, когда расстанемся? Не будут считать падшей?

– Ничего себе поворот, ты лошадей не стегай раньше времени. Вы даже не вместе, а уже расстаетесь.

– Я эльф, мы живем долго, и я привык все просчитывать. Это особенность долгожителей. Мы все равно рано или поздно расстанемся. Она будет стареть быстрее, чем я. Ей захочется детей. А у нас с ней их быть не может. Так что расставание неизбежно.

Я задумался.

– А сколько вы живете?

– По восемьсот – девятьсот кругов, бывает, по тысяче, самый старый эльф жил полторы.

– И чего же я не эльф?

– Я серьезно.

– Может, ты и прав, а может, и нет. Ведь она одаренная, то есть имеет шанс запросто дожить до пятиста. Внешность, думаю, тоже поддержит, по-моему, одаренные это могут. Тебе самому тогда уже к шестистам будет – старик совсем. Ну а расстанетесь, погорюет лет пятьдесят где-нибудь в глуши. А потом молоденького себе найдет.

– Да уж, утешил. – Эль выплеснул остатки отвара с листьями и пошел к выходу.

– Эль, – окликнул я его, – я не уверен, что мы проживем следующий круг. Думаешь, зря нас по утрам на боевых гоняют? Ей девятнадцать – самое время любить. На балы она вряд ли попадет. В округе из мужиков только охотники. Не сможешь подарить жизнь, подари счастливую молодость.

Он улыбнулся:

– Спасибо.

После магических занятий, которые я не любил, поскольку был самым тупым, ведьмы пошли мыться, а остальные темные в лице Малика и Сайла – донимать вернувшегося Пушистика. Порой мне казалось, что он умнее их. Я отправился на кухню, так как она располагалась с торца, из нее был прекрасно виден весь коридор, то есть проморгать, когда девчонки освободят купальню, я не смогу. На кухне сидели Храм, отец, дед и Кейн. Эль был на страже. Перед ними стояла начатая бутылка охотников.

– Садись, младший, повесели легендами стариков. – Дед налил чарку.

– Есть у меня для вас две истории. – Я присел и выпил.

Напиток обжег внутренности, я глубоко задышал.

Мужики захохотали.

– Что за сивуха? – Из глаз выбило слезу.

– Настоящая гномья настойка, – протянул мне огурец дед, – не обманул Серый.

Я закусил. Дед внимательно смотрел на меня:

– А откуда слово такое знаешь: «сивуха»?

Я пожал плечами.