Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

— Ну, так и есть. Кто то «ежа» подбросил. Придется колесо менять.

Подошел напарник. Посмотрел, почесал в затылке.

— Минут за двадцать управимся.

— Я вам здесь не нужна, как рабочая сила? — спросила Ольга. — Тогда погуляю по лесу, соловья послушаю. Вы меня позовете, хорошо?

— Далеко не ходи, мы быстро, — попросил раздосадованный нелепой остановкой жених. Сбросил куртку и вытащил из-за евденья комбинезон.

Заменили колесо. Кричали минут пятнадцать, а Ольга так и не вернулась. Рахим встревожился:

— Куда же она делась? Не провалилась же в болото? Я пойду поищу, а ты, Серега, не отходи от машин. Сначала «еж» в колесе появился неизвестно откуда. Теперь Ольга, запропастилась. Не нравится мне это, — и ушел в лес, прихватив, на всякий случай, тяжелый гаечный ключ.

Через полчаса нашел ее. Выставив вперед руки, словно защищаясь, с неестественно подогнутыми ногами, его невеста лежала в высоком черничнике за старой елью с поросшими мхом нижними вежами. Немигающий взгляд был устремлен вверх, на проглядывавшее между кронами деревьев неб©. Откуда-то прилетела муха и ползала по глазу.

Рахим стал на колени, послушать, дышит ли невеста Дотронулся до руки, она была еще теплая. От прикосновения тело девушки шевельнулось, из уст послышался легкий вздох, словно душа отлетела на небо. Рахим заметил, что платье на ее спине, и земля под нею пропиталась кровью. Рахим поднялся в ужасе, попятился. Споткнулся о старый березовый пень и выронил гаечный ключ. В замшелом пне торчал огромный гвоздь, парень таких в жизни не видывал, а на гвозде листок в клеточку, наверное, записка.

Шофер выбежал на дорогу дрожащий, белый:

— Там… Там…

— Ольгу волки съели? — попытался пошутить приятель, но и его уже охватил страх.

Глава VIII

В субботу четырнадцатого мая в семнадцать пятьдесят пять, когда в нашем доме на проспекте Стачек, 126, раздался междугородный звонок, я находился на кухне и готовил ужин. Заниматься этим мне пришлось потому, что капитан Бондарь взял выходной и в пятницу вечером уехал на дачу — посмотреть, все ли там в порядке, полить огурцы и другую рассаду. Грай находился в кабинете и сам снял трубку. Двери были раскрыты, я замер, прислушиваясь к разговору.

Беседа оказалась недолгой, Грай отвечал односложно:

— Да… Да… Понятно, я ждал чего-нибудь похожего… Где лежит тело? Через три минуты мы выезжаем, через час с четвертью появимся у Большого Камня.

— Ты слышал? — спросил Грай, появившись на кухне. — Снова убийство с автографом.

— Как, опять этот безумец, фанатик НАГ? Опять в субботу? Когда уйма народу приезжает в Сады?

— Через три минуты мы выезжаем, поторопись, Виктор.

В трудные минуты Грай становился совершенно беспомощным, я это категорически утверждаю. Например, сейчас он готов был отправиться в дальнюю дорогу натощак и нисколько не позаботясь о запасе провизии, и всё лишь для того, чтобы засветло прибыть на место происшествия и досконально рассмотреть все мелочи. Спору нет, при свете солнца приятнее работать, но и о собственном желудке нельзя забывать. Грай ведь мог увлечься, пойти по горячему следу, и тогда вообще беда — он мог сутками не вспоминать о еде. Я считаю, у моего учителя и работодателя в этом вопросе принципиальная недоработка. Ведь гам, на месте действия, нам потребуются все силы, а удастся ли где перекусить, хоть бы и на ходу, неизвестно.

Пришлось мне всю основную работу сделать самому. Тесто, старательно подготовленное и отливающее желтизной, я перелил в трехлитровую стеклянную банку и поставил в дорожную сумку. Если не найдется сковороды, я сумею испечь лепешки и на углях. Туда же кинул головку сыра из холодильника, банку ветчины, масло, хлеб. Мгновение подумал и из чайника налил большой китайский термос. Дорожная сумка для шефа наполнена, теперь можно подумать о себе.

Прошел в кабинет, вынул из сейфа пистолет Макарова, загнал в него обойму, надел наплечную кобуру. Я-то уж в любой ситуации сумею о себе позаботиться.

Грай застегнул пуговицы плаща.

— Пока мы в графике. Машина не подведет?

Я тщательно запер входную дверь, погрузил дорожную сумку на заднее сиденье машины.

— Наша старушка «Нива» обещала не подкачать. Но кто знает, когда машина готовится к выходу на пенсию, у нее портится характер. Она может и не сдержать своего обещания.

— Если это случится, кое-кто съест свое тесто в сыром виде и закусит трехлитровой банкой, — мрачно предупредил Грай, и я понял, что он не шутит.

— Слышала? — грозно спросил я машину, — Если остановишься, залью вместо бензина тесто.

Со страху, вероятно, машина сразу завелась, мы вырулили на Ленинский проспект и рванули на восток, бросками от светофора до светофора.

В городе Грай старался не отвлекать меня, не мешал вести машину — я то и дело превышал скорость, и это могло окончиться неожиданной остановкой. Шеф сидел сосредоточенный и, видно, прокручивал полученную информацию. Когда выбрались за город, я взял скорость ровно сто километров и намекнул:

— Кони сытые бьют копытами…

Грай полез в дорожную сумку, и мы перекусили бутербродами с сыром. Шеф рассказал, что в лесу, как ему сообщили, найдено тело девушки. Нашел жених, который отпустил ее в лес минут на двадцать, пока менял колесо машины. Девушка жила в Садах с родителями, недавно поступила работать на Синявинскую птицефабрику. Убийство произошло около трех часов назад.

— Но откуда известно, что это тот же самый убийца?

— Он опять оставил гигантский гвоздь и записку в стихах с подписью «ВАГ».

— Вот нелюдь! Это же маньяк!

— Возможно…

В девятнадцать двадцать, опоздав всего на пять минущ мы были уже у Большою Камня. Нас встретил Антон Григорьев, сержант уже начал нервничать, быстро сел в машину.

— Поворачивайте сюда, на лесную дорогу. Побыстрее, в лесу уже сумерки.

Солнце уже шло к закату, но свету было еще достаточно, ведь начинались белые ночи. На лесной дороге мы увидели две большие машины «КамАЗы»-фургоны, двух растерянных водителей и постового, охранявшего их. На обочине стояла милицейская машина из Кировска, наверное, приехала дежурная бригада уголовного розыска. Тут же наготове стояла «скорая помощь».

Сержант провел нас в лес и там, в высоком черничнике, мы увидели девушку в голубом. Шестиглазов в раздумье смотрел на нее и блокнотом тер кончик носа.

Поздоровавшись, Грай спросил:

— Как ее убили?

— Кто-то сзади, под левую лопатку ударил заостренной деревянной палкой. Но это самодельное оружие правильнее будет назвать рогатиной или даже тяжелым охотничьим копьем. Удар оказался настолько сильным, что она сразу умерла, не успев даже вскрикнуть. Жених с приятелем были неподалеку на дороге, но ии шума борьбы, ни крика не