Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - Владимир Малышев

Родилась Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева 20 декабря 1891 года в Риге, но детство провела на юге России, в Ялте и Анапе. Ее дед Дмитрий Пиленко был из запорожских казаков, дослужился до генерал-майора, создал, уйдя в отставку, огромный сад и виноградники, сыграл важную роль в основании Анапы и Новороссийска. А его сын, отец будущей матери Марии, в 1905 году стал директором знаменитого Никитского ботанического сада. В 1906 году в жизни юной Лизы случилась трагедия – ее обожаемый отец неожиданно умер. Это так потрясло 15-летнюю девочку, что она на какое-то время разуверилась в Боге. Вместе с матерью, урожденной Софьей Делоне, происходящей из старинного рода Рюриковичей, они переехали в Петербург.

Столичные соблазны

В столице юную провинциалку, которая поселилась у сестры матери, фрейлины царского двора, ждала совершенно другая жизнь. Благодаря связям матери она очутилась в самом изысканном обществе. Подружилась с Ахматовой и Городецким, посещала собрания поэтов в знаменитой «Башне» Вячеслава Иванова, наслаждалась стихами Гумилева, а потом попала под колдовское влияние поэзии Блока. Стала писать сама, и ее первая книга стихов была замечена критикой. Однако уже тогда юная Елизавета стремилась к подвигу и жертвенности. Она поступает на Бестужевские курсы и вскоре становится первой женщиной-студенткой Духовной академии, заочно изучающей богословие.

Вскоре чуткая девушка почувствовала трагический разрыв, который существовал тогда между верхушкой петербургской интеллигенции и народом. «Мы жили, – писала она потом в своих воспоминаниях, – среди огромной страны, словно на необитаемом острове. Россия не знала грамоты – в нашей среде сосредоточилась вся мировая культура, цитировали наизусть греков, увлекались французскими символистами, считали скандинавскую поэзию своею, знали философию и богословие, поэзию и историю всего мира, в этом смысле мы были гражданами Вселенной, хранителями великого культурного музея человечества. Это был Рим времен упадка. Мы были последним актом трагедии – разрыва народа и интеллигенции…».

Комиссар по культуре

Елизавета вступает в партию эсеров. Для нее революционер – бесстрашный борец со злом, готовый всем пожертвовать ради революции. Она не видит таких людей среди посетителей «Башни» поэта Иванова и уезжает из разочаровавшего ее Петербурга в Анапу, в свое имение, «к земле». Там ее и застала революция. Как члена партии эсеров, ее избрали товарищем городского головы. Когда к власти пришли Советы, Кузьмина-Караваева стала комиссаром по культуре, за что потом ее едва не расстреляли вошедшие в город деникинцы. Спасло ее лишь заступничество Волошина и Алексея Толстого. В 1919 году будущая мать Мария покинула Россию вместе со вторым мужем, Скобцевым-Кондратьевым, казачьим деятелем, писателем. Через Константинополь они добрались до Белграда, а потом Кузьмина-Караваева оказалась в Париже.

Путь к Богу

Там началась скудная жизнь эмигрантов, полная лишений. Пришлось подрабатывать изготовлением кукол и шитьем (Елизавета Юрьевна прекрасно рисовала, владела всеми швами древнего шитья). Но она не унывала, активно продолжала творческую работу. Под псевдонимом Юрий Данилов она опубликовала автобиографический роман о годах революции и Гражданской войны «Равнина русская: хроника наших дней». А затем вышли два ее сборника жития святых «Жатва духа». Вскоре она стала секретарем Русского студенческого христианского движения и вела интенсивную просветительскую деятельность среди русских эмигрантов по всей Франции. Но тут ее постиг страшный удар – смерть любимой дочери Насти. Девочка угасла в Пастеровском институте на руках у матери. Кузьмина-Караваева осознала, что до сих пор, по ее собственному признанию, «душа по переулочкам бродила… И вот когда я шла за гробом по кладбищу, в эти минуты со мной это и произошло – мне открылось другое, какое-то особое, широкое – широкое всеобъемлющее материнство… Я вернулась с кладбища другим человеком. Я увидала перед собой другую дорогу и новый смысл жизни: – быть матерью всех, всех, кто нуждается в материнской помощи, охране, защите.

Остальное уже второстепенно: я говорила с моим духовником, с семьей, потом поехала к митрополиту…». Вскоре она стала монахиней под именем мать Мария.

«Отдам свою душу каждому»

Всю свою энергию после пострига мать Мария отдает общественной деятельности, заботам о бедствующих эмигрантах. Она организовала общежитие и санаторий для туберкулезных больных, создала братство «Православное дело», которое стало центром социальной и духовной помощи нуждающимся. Кроме того, она активно участвовала в работе Религиозно-философской академии, руководимой выдающимся русским философом Николаем Бердяевым, в деятельности православной общины на окраине Парижа.

В одном из стихотворений она так определила тогда свое жизненное кредо:

«Но какой океан крови!»

Когда уже в оккупированной Франции мать Мария узнала, что Гитлер напал на Россию, с нею произошло как бы второе преображение. Она стала жить только мыслями о своей Родине. «Я не боюсь за Россию, – уверенно произнесла мать Мария в те дни. – Я знаю, что она победит. Наступит день, когда мы узнаем по радио, что советская авиация уничтожила Берлин. Потом будет русский период истории… Все возможности открыты. России предстоит великое будущее, но какой океан крови!».

Русская монахиня налаживает тайную связь с французским Сопротивлением, укрывает советских военнопленных, спасает преследуемых гитлеровцами французских евреев, выдавая им ложные свидетельства о крещении, укрывая их и переправляя в провинцию. За время оккупации она спасла так от смерти сотни людей.

Однако вскоре на отважную монахиню донесли в гестапо, мать Марию арестовали и отправили в страшный концлагерь Равенсбрюк. Ее сына Юрия арестовали за день до ареста матери. Но сначала предложили службу в армии Власова, но он решительно отказался. Тогда его отвезли в Бухенвальд, а потом в страшный лагерь Дора, где под землей строили ракеты «ФАУ-2». Там погибали все…

Подвиг монахини

А мать Мария даже в лагере не сдалась. Помогала другим заключенным, чем могла, писала стихи и воспоминания, которые были опубликованы. Выжившие узницы вспоминали о ней потом, как о необыкновенно бесстрашной женщине. Историки считают, что есть две версии гибели матери Марии. По одной, ее в результате «селекции» отправили в газовую камеру и потом сожгли в печах. По другой, она сама вступила в группу заключенных, отобранных для уничтожения. Словно предвидя такой конец, мать Мария еще в 1934 году отметила в записной книжке: «Есть два способа жить. Совершенно законно и почтенно ходить по суше – мерить, взвешивать, предвидеть. Но можно ходить по водам. Тогда нельзя мерить и предвидеть, надо только все время верить…». Подвиг русской монахини и эмигрантки оценили даже в СССР. Мать Мария была награждена посмертно орденом Отечественной войны.

Незримые нити истории связывают порой самых разных людей и их вещи. Так удивительным образом соединены церковь преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище в Петербурге, Великий князь Михаил Александрович и его дворец на Английской набережной. Их соединяет старинная икона Божьей Матери Казанской, о необыкновенной судьбе которой рассказал в вышедшей недавно книге ’’Икона великого князя» игумен Митрофан, а в прошлом – офицер советского Военно-морского флота Баданин.