Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Однако наша попытка задвинуть Маленкова, — продолжал Балч, — окончилась неудачно; меньше чем через месяц дядюшка Джо вернул Маленкова из ссылки в Среднюю Азию. Скорее всего, причина была в том, что никто так и не смог как следует заменить Маленкова в деле организации партийной работы. Маленков возвратился, и ему было поручено кураторство разработки ракет. Под Маленкова мы копали и путем нагнетания страха перед готовящимся на него покушением, но все сорвалось.

— Маленков не догадался, что он стал первой жертвой многоходовой операции?

— Нет, все чисто. Мы рекомендовали «кроту» поэксплуатировать отцовские чувства Сталина, помогать карьере Василия, и это помогло быстрому продвижению Казановы к вершине власти. И Василий быстро сделал карьеру.

Наши агенты организовали похищение документов из Госплана, это было не сложно — все хотели денег, — и свалили все на Вознесенского.

Мы ударили по Молотову через его жену. Вроде получилось, и Молотов потерял место второго лица в государстве, которое он занял после смерти Жданова. Мы специально послали Голду Меерсон (Меир) послом в СССР. Мы знали, что она очень популярна среди советских евреев и особенно ее боготворит жена Молотова Жемчужина. Нами был организован визит Голды Меир в Москву и ее встреча с женой Молотова. В июне 1948 года Голда Меерсон была назначена первым послом Израиля в СССР. 3 сентября Меерсон прибыла в Москву и решила посетить московскую синагогу. Во время посещения Голдой синагоги ей была устроена восторженная встреча толпой евреев СССР. Голда встретилась в Полиной и разбередила ее еврейские патриотические чувства. «Я дочь еврейского народа», — подчеркнула Жемчужина. Их беседу мы записали и подбросили в МГБ. Нам косвенно помог Абакумов, не очень любивший Молотова. Абакумову прозрачно намекнули, что Молотовым недоволен сам Хозяин. Жене Молотова был подсунут обожатель-мачо. Очень часто женщины 40–50 лет начинают изменять своим мужьям с условными «слесарями». В 1948 году Жемчужиной было 50 лет. Муж был старше ее на семь лет. Ей хотелось более твердого мужского достоинства. Она стала погуливать еще в 1939 году. Потом Молотову и Сталину сообщили о сексуальных контактах Полины — удалось накопать компромат о том, что Жемчужина имела половой акт с электриком. В конце 1948 года по совету Сталина Молотов с Жемчужиной развелись.

— Зачем эти детали? — поморщился Даллес.

— 4 марта 1949 года Молотов был освобожден от обязанностей министра иностранных дел CCCP. СССР настоял на том, чтобы Голду отозвали в марте 1949 года.

Третьим по влиянию человеком в СССР к середине 1948 года был Жданов, но его власть ограничивалась партийными структурами. На государственном уровне главным союзником Жданова был Николай Вознесенский, член Политбюро, председатель Госплана и первый заместитель председателя Совета Министров СССР. Их удалось свалить достаточно просто. Жданова отправили на небеса мы сами, а Вознесенского вычистил его враг Абакумов.

В ноябре 1951 года агенты послали обычные анонимки дочери Иосифа Сталина, Светлане Аллилуевой. Это было письмо в сером конверте, адресованное самому вождю. Точно такое же получил и его сын, Василий. Письма были написаны по приказу резидента ЦРУ в Москве Мартина Манхоффа. В обоих письмах речь шла о коррупции в высших эшелонах власти Грузинской ССР, в частности о фактах взяточничества со стороны прокурорских работников Грузии (в большинстве мегрелов). Дети Сталина сообщили об этом коменданту Ближней дачи Власику. Через Власика информация поступила к Сталину.

13 января этого года было опубликовано сообщение о врачах-вредителях. В последний момент в этой статье Сталин сместил акценты с евреев на ротозеев. Через нашего агента-адвоката мы убедили одного из членов ЕАК написать письмо о плохом лечении лидеров СССР. В ответ мы обещали вытащить его из тюрьмы. Он поверил…

Тут Балч отвлекся и сообщил, что когда он спросил своего куратора: «Почему, сэр, решили убить дядюшку Джо?», тот подумал немного и ответил: «Он залез в наш карман, дружище. Необходимо убрать так, чтобы никто и никогда не подумал, что это убийство, это должна быть очень естественная смерть. Следует так убить, чтобы никто никогда не подумал, что его убили, иначе будет антикапиталистическое движение, антикапиталистический бунт, который сметет наш мир, весь мир капитализма». «Но почему нельзя убить прямо, зачем такие сложности?» — не понял Балч. На что куратор сказал следующее: «Потому, мой друг, что такое убийство может привести к мировой войне, и не факт, что будут воевать за нас, более того, думаю, что все страны встанут на сторону СССР, так как дядюшка, как защитник бедных и сирых, везде очень популярен. В посольстве вам будет помогать военный атташе США в СССР Мартин Манхофф. Резидент ЦРУ в Москве Джон Шварц, сотрудники Стив Ротман, Рудольф Паркер».

Даллес слушал Балча с большим неудовольствием — лицо его скривилось, — поскольку никто не хотел потом быть обвиненным историей в таком убийстве.

Увидев такую реакцию, Балч продолжил свой доклад:

— В охрану Ближней дачи был внедрен наш агент. Задача — сделать смерть похожей на естественную. Поскольку мы собирались использовать дикумарин, то необходимо было подобрать для лечения дядюшки Джо врачей, которые бы не лезли в лечебные дела. Мы подобрали врачей-начальников, которые подтвердили инсульт в ходе «лечения» и на вскрытии. Вопрос последующего бальзамирования нами уже подстрахован. Мы подбираем группу академиков, подстраховали ситуацию со стороны патанатомов, чтобы ничего не заметили при вскрытии. Поскольку дядюшка Джо считается в России почти божеством, то он, несомненно, будет бальзамирован, как это сделали с Димитровым в Болгарии и монгольским лидером. Поэтому это направление следовало подстраховать особенно тщательно. За год до этого мы зачистили бальзаматоров — в марте 1952 года был арестован главный бальзаматор Збарский. Мы убрали из лаборатории Мавзолея не только академика Збарского, но и его сына. Именно они являются держателями метода бальзамирования. А новый начальник там — микробиолог.

Как сообщил Казанова, очень тревожным для нас шагом Сталина был прием главного инквизитора Советского Союза, председателя Комитета партийного контроля, многолетнего специалиста по проверке и чистке М.Ф. Шкирятова. Встреча состоялась 27 февраля. Для организаторов убийства Сталина это был тревожный знак. Действовать следовало немедленно.

Даллес поднялся и стал быстро ходить по кабинету.

— Так, все это запущено Трумэном, и есть документы по этому поводу?

— Да, сэр.

— Тогда сделаем так. Никаких документов о нашей беседе составлять не нужно. Пусть все идет как идет.

Все было запущено Трумэном. Эйзенхауэр и сам Трумэн ничего не хотели знать, однако ссылались на то, что Провидение должно помочь Америке убрать ненавистного дядюшку Джо. Доклад о том, как была реализована операция «Рапсодия», делал Балч. Он докладывал новому директору ЦРУ Даллесу.

Балч сидел напротив Даллеса и продолжал свой доклад:

— Нам не пришлось прикладывать слишком много усилий, чтобы достичь нашей цели. Мы лишь иногда слегка подталкивали соратников дядюшки Джо, сливая информацию или стимулируя их ту или иную активность. В верхах они жили как кошки с собаками и сами себя перегрызли. В 1946 году мы дискредитировали героя войны Жукова. Зная его страсть к барахлу, мы сделали так, что трофейное барахло само потекло ему в руки. Когда он увидел все эти трофеи в своих руках, он уже не мог остановиться. Он стал тащить все без оглядки, как говорят русские, попался на растащиловку. Однако вскоре мы увидели, что со стороны Сталина уже шло расследование. В этом засветился Вышинский. Тогда мы подкинули Жукову материалы о том, что Вышинский за ним следит и знает про его трофейные маневры. Как потом оказалось, Вышинский выболтал это под градусом в ООН. Вышинский по заданию Берии отслеживал проявления этой трофейной болезни у генералитета. Жуков тогда взбесился и добился, чтобы Вышинского из Германии убрали, и в качестве главного обвинителя его заменил блеклый Руденко. Тем самым мы решили и еще одну задачу, мы резко ослабили кадровый состав обвинителей, которые выступали со стороны СССР на Нюрнбергском процессе. Затем мы руками польских друзей убрали советского прокурора Зорю и польского прокурора, который хотел выступить на стороне Советского Союза. Я забыл его имя, но если необходимо, могу уточнить…