Темные ущелья - Ричард Морган

«Все кириатское оружие несет в себе сущность, выкованную в нем на самом глубоком из уровней. Душу, если желаешь использовать термин, который поймет твой друг-варвар. Со временем эта сущность пускает корни в того, кто пользуется оружием, и заимствует у него самость. Частица за частицей, возникает связь. Оружие и хозяин сближаются, у них лучше получается сотрудничать. Локационная осведомленность, прогностический симпатический резонанс… – В добродушном тоне Стратега зазвучали раздраженные нотки. – Неужели отец тебе об этом не рассказывал?»

«Я, мать твою, уже сказала, что нет. Будь любезен, продолжай».

«Ну ладно. Ножи, которые ты получила в дар, очень мощные и со временем прочно срослись с тобой. Иначе я бы не сумел так легко отыскать их на морском дне. Кто бы ни выковал эти клинки, несомненно, хотел, чтобы ты использовала их потенциал в полной мере».

Она вспомнила свои занятия с Грашгалом во дворе Ан-Монала. Призраков, которых он вызывал из Пустоты, чтобы она могла рубить и сечь, – это были безликие, нематериальные серые фигуры, словно тени портновских манекенов, но вооруженные множеством устрашающих видов оружия, и все они слабо рычали.

Более чем достаточно, чтобы вызвать инстинктивный ужас в сердце десятилетней девочки.

«Они не причинят тебе вреда, Арчиди, – пообещал ей Грашгал. – Но ты должна представить себе, что такое возможно. Ты должна сражаться так, словно твоя жизнь на волоске. Потому что в один прекрасный день, вероятно, так и случится».

Она всадила Проблеск Ленты в глаз ведущего пеона – длинным броском сверху, от которого тварь отлетела, кувыркаясь и содрогаясь от конвульсий, преградив дорогу остальным. Следующий пеон споткнулся и упал на сраженного товарища, рефлекторно щелкнув челюстями, когда их тела переплелись и сцепились. Раненая рептилия слепо укусила его в ответ, и два существа слились в извивающийся рычащий ком. Обычный прием нарушения атаки – в военное время он почти всегда срабатывал с пеонами, они просто были недостаточно умными. Но…

Два других ящера одолели преграду. Они двигались с жуткой хищной грацией, симметрично огибая драку на своем пути и опять сворачивая на тропу, ведущую туда, где стояла Арчет.

Это почти их не замедлило.

Выскочила Хохотушка – в левую руку, заменяя Проблеск Ленты, а Падающий Ангел, все еще в сапоге, мягко прижимался к икре, успокаивая, но это означало, что у нее остался только один безопасный бросок.

«И поэтому, Арчиди, ты должна все сделать правильно…»

Пеон справа был немного впереди, когда прыгнул. Она метнулась в сторону, поставила его тело между собой и другим ящером, увидела мельком бледное незащищенное горло, бросила Безжалостного из-под руки. Твою мать! Все испортила – нож попал в цель, но не с полной силой, вонзился в плоть на дюйм, качнулся и выпал из раны. Времени нет, нет у нее времени, ящер уже оправился от неудачного прыжка и снова нацелился на добычу, нацелился на нее! Падающий Ангел выскочил из сапога в правую руку, Хохотушкой в левой: рубануть, отвлекая внимание, а потом броситься всем весом на рептилию и бить, что было сил бить в горло. Посмотрим, какой урон можно нанести на таком расстоянии, да? Ящер завопил и снова кинулся на нее. Арчет почувствовала, как когти проникают сквозь кожаную одежду и оставляют борозды в ее собственной плоти. Она закричала – и, словно крик освободил ее голос, продолжила вопить, перекрикивая ящеров:

– Индаманинармал! Дом моего отца!

И одновременно продолжала рубить, колоть, расширять эти раны в горле, искать где-то там внутри артерию…

Ящер упал на нее. Второй пеон прыгнул на товарища, вскарабкался на него и попытался откусить Арчет лицо. Она тяжело отпрянула, ударив единственный раз, плохо прицелившись Хохотушкой – рассекла кожу на нижней стороне ящериной челюсти. Но ее придавило трупом первого противника. Тот, что пытался ее укусить, скользнул дальше, завертел башкой, пытаясь подобраться ближе. Если она не…

Вот оно – глаз!

– Дом моего отца! – Это вышло похоже на всхлип, когда Арчет вонзила Хохотушку глубоко в подставленную глазницу. Нож вонзился по рукоять, ящер завизжал почти как человеческий младенец и попятился, вырвав Хохотушку из ее хватки. Повинуясь импульсу, который не было времени подвергать сомнению, Арчет вскинула пустую руку вверх и наружу – и Безжалостный каким-то образом отыскался на усыпанной обломками мостовой, лег в инстинктивно изогнутую ладонь обратным хватом. Она…

Что-то оторвало от нее оставшегося пеона. Арчет успела мельком разглядеть что-то вроде цепи, рассекшей сумерки: она обернулась вокруг морды и челюстей, раздался улюлюкающий радостный крик – и ящер исчез, как будто его сдуло ветром. Она вывернулась из-под живота первого противника, внезапно освободившись от давящей тяжести, увидела, как Драконья Погибель, придавив раненого пеона сапогом, бьет его цепью по черепу.

А за ним… твою ж мать!

Ящер-воин срезал путь, чтобы разобраться с двумя дерущимися пеонами. Он накинулся на них, разорвал клинч и вырвал раненому глотку. Теперь он скорчился над подрагивающими останками, роняя капли крови с клыков, и пронзительно вопил выжившему, который как раз поднимался.

– Эг! Берегись, сзади!

Ящер-воин вскинул длинную башку, переливчатые глаза уставились на Арчет. Она как будто увидела, какое он принял решение, услышала его мысли. Он собирался атаковать ее – прямо, мать твою, сейчас, – чтобы прикончить это нелепое, мягкое, двуногое существо, с которым его пеоны почему-то не справились…

Собственное решение Арчет было принято за нее так же быстро. Она так и не поняла, была ли в том ее заслуга, или все дело в ножах, или в непостижимой комбинации того и другого.

Ее руки поднялись одновременно, с Безжалостным и Падающим Ангелом под углом для броска. «Какого хуя ты творишь, Арчиди?» Казалось, что каждая рука заняла свое место без всякой воли с ее стороны. Ящер-воин сделал один исполненный достоинства шаг вперед, и она метнула – тяжело, с неимоверным усилием, превозмогая напряжение мышц живота, ведь она все еще лежала на спине, и бросок вышел невозможно точный, мимо защитного частокола из шипов и костяных гребней, и оба переливчатых глаза внезапно исчезли, потухли как угли, а на их месте выросли тупые истертые рукоятки ножей.

Ящер рухнул длинной мордой в пыль.

Арчет вскочила на ноги, словно эхо того движения, которым бросила ножи. Эгар все еще отворачивался от мертвого пеона, из его сжатого правого кулака свешивалась цепь в крови и кусочках мозга – он был готов встретиться лицом к лицу с последним пеоном, но она была ближе. Не имея ни малейшего представления о том, что делает, Арчет шагнула вперед на полусогнутых ногах, раскинув руки и растопырив пальцы, словно когти, оскалив зубы и как будто ослепнув: «Какого хрена ты творишь, Арчиди, ты даже не вооружена…»

С расстояния менее чем три ярда она заорала в морду последнему ящеру.

Пеон отскочил, превратившись в клубок конечностей, поджал хвост и сиганул прочь. Снова взобрался на руины здания, перепрыгивая с выступа на выступ, а потом исчез в какой-то дыре посреди обломков.