Каникулы Рейчел - Мэриан Кайз

А как чудесно было после тяжелого дня возвращаться к нему домой и обнаруживать, что он выставил Шейка и Джои на вечер и приготовил мне ужин. И совершенно не имело значения, что тарелки были из «Пиццы-хат», салфетки – из «Макдоналдса», еда – готовые блюда, отпускаемые на дом, или полуфабрикаты, приготовленные в микроволновке, а вместо вина – пиво. У нас для романтического вечера имелось все, что надо – свечи, презервативы и целый шоколадный торт – для меня.

Телефонный звонок оторвал меня от раздумий. Бриджит всем телом бросилась на аппарат. Это звонил Джоузи. Пока она преувеличенно оживленно болтала с ним, я вдруг поняла, в чем заключается наша с Люком самая большая проблема. Это было вовсе не то, что могло бы первым прийти в голову. Да, я ужасно стеснялась манеры Люка одеваться. Но дело было не в этом. А дело было в том, что у нас с ним разные системы ценностей. У него был удивительно широкий кругозор. На мой вкус, даже слишком широкий. Он частенько заставлял меня делать то, чего мне делать вовсе не хотелось, например, ходить в кино или в театр. Я предпочитала проводить время в модных и престижных местах, и гораздо больше, чем он, любила всякие вечеринки. Разумеется, ему тоже иногда нравилось куда-нибудь сходить и оттянуться, но я-то всем остальным способам расслабиться предпочитала коку. А Люк совершенно не переносил наркотиков, и вечно собачился с Джои, который считал, что дома всегда нужно иметь порцию коки про запас. Я, честно говоря, очень одобряла Джои и его подход к делу. Так приятно сознавать, что, если припрет, все под рукой.

Бриджит наконец отлипла от телефона. – Это Джоузи, – просияла она. – Его сестра участвует в… в общем, это что-то вроде спектакля в «Трайбека». Мне нужно, чтобы ты тоже пошла.

– Когда? – спросила я.

– Сегодня вечером.

Я замялась, и Бриджит тут же истолковала это по-своему.

– Я заплачу за тебя! – заверещала она. – Заплачу! Но ты должна пойти. Ну, пожалуйста! Я не могу идти одна.

– Возможно, Люк тоже захотел бы пойти, – небрежно заметила я. – Ты же знаешь, как он любит всякие пьесы.

– Ты, врунья! – Бриджит Ленехан нелегко было обмануть. – Разве вы с ним не договорились сегодня отдохнуть друг от друга?

– Мы подумывали об этом, – рассудительно ответила я. – Но теперь, когда на нас обрушилось это неожиданное несчастье в виде спектакля с участием сестры Джоузи…

– Ах, какой пафос! – воскликнула Бриджит. – Да ты просто не можешь выдержать без него ни одного вечера!

– Вовсе нет, – возразила я, пряча за своим спокойным голосом распирающую меня радость от предчувствия встречи с ним. А то я прямо не знала, как доживу до завтрашнего вечера. – Просто Люк жалел бы, если бы пропустил этот спектакль. Особенно если учесть, что он знаком с братом одной из исполнительниц.

Зазвонил телефон, и Бриджит едва не проглотила его.

– Алло! – закричала она в трубку. – Ах, это ты. И что тебе надо? Можешь сказать мне все, что ты хотел сказать ей, я ей передам.

Она повернулась ко мне:

– Это Люк. Он просит передать, что жить без тебя не может, так что нельзя ли ему приехать.

Время ланча в Клойстерсе. Мои родители, в качестве моих Значимых Других, должны были прибыть примерно через полчаса. В столовой суетились и галдели, что, впрочем, ничуть не мешало мне мандражировать.

У нас появился новый пациент. Мужчина. Из породы тумбообразных владельцев коричневых джемперов. В общем, его с трудом можно было назвать мужчиной. Впрочем, все это не имело никакого значения, ведь я была предназначена Крису. Правда, Крис об этом пока не знал. Нового «коричневого джемпера» звали Диггер, и первое, что он спросил меня, было: «А ты знаменитая?»

– Нет, – поспешила я его уверить.

– Вообще-то, я так и думал, что нет, но решил на всякий случай спросить, – сказал он. – Даю им еще два дня, – с угрозой в голосе добавил он, – и если к тому времени они не примут кого-нибудь стоящего, потребую свои деньги назад.

Я вспомнила, как сама интересовалась, есть ли здесь крыло, где живут звезды, и вместо того, чтобы обозвать его тупоголовым придурком, ласково улыбнулась.

– Вот она – знаменитая, – указала я на Мисти. Но для Диггера человек, написавший книгу, не считался. Его интересовали спортивные знаменитости. В основном, футбольная элита.

Восемь недель Дона в Клойстерсе истекли, и на прощанье мы вручили ему открытку и снабдили его множеством напутствий. Фредерик, который должен был выписаться на следующий день, произнес небольшую речь:

– Ты своей суетливостью и мельтешеньем превратил мою жизнь в сущий ад… – начал он, и его поддержали взрывом хохота. – И все-таки я ужасно привязался к тебе за это время. И все мы желаем тебе всего самого доброго. И вообще, «постарайся сохранить в себе это чувство».

Опять хохот. И требования, чтобы Дон сам сказал речь.

И вот он поднялся, маленький и толстенький, красный от волнения, и, смущенно улыбаясь, пригладил волосы на голове, громоздящейся прямо над обширным животом и похожей на башенку танка. Набрав побольше воздуха, он начал так:

– Когда я впервые попал сюда, я решил, что все вы сумасшедшие. Мне очень не хотелось оставаться в этой толпе алкоголиков. Я думал, что со мной-то все в порядке.

Я даже удивилась обилию понимающих улыбок и кивков в ответ на сказанное.

– Я ненавидел свою бедную маму за то, что она поместила меня сюда. И не сразу понял, насколько был эгоистичен, не сразу осознал, что до сих пор даром тратил свою жизнь. Так вот, желаю всем удачи. Держитесь, станет легче. И вот что я вам скажу: не желаю больше возвращаться к таким придуркам, как вы!

– Закажи для меня пинту в таверне Флинна! – крикнул Майк. Все захохотали, и я в том числе.

Потом пошли объятия и слезы. Некоторые и правда плакали по Дону. Потом пришло время идти на группу, и мы с некоторой неловкостью потянулись к выходу, оставив его одного в пустой столовой ждать транспорта. Он с тоской смотрел нам вслед, мы уходили. Нас уже разделяла пропасть.

Это занятие меня не сломит, с вызовом подумала я, шагая по коридору. Еще четыре дня – и меня здесь не будет.

Мама с папой уже сидели в Аббатских апартаментах, одетые так, как будто собрались на свадьбу. В конце концов, не каждый день вам доводится приезжать в реабилитационный центр, чтобы публично препарировать жизнь вашей средней дочери.

Я с некоторой неловкостью кивнула им и, бормоча себе под нос, представила их Майку, Джону Джоуи и другим. Мама ответила мне рассеянной улыбкой, и я с тревогой почувствовала, что у меня к глазам подступают слезы.

Вошла Джозефина.

– Спасибо, что пришли, – поблагодарила она моих родителей. – Мы надеемся, что вы прольете свет на жизнь Рейчел и ее пристрастие к наркотикам.