Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

– Да. Я вас прикрою.

– Спасибо.

Пауза. Тишина. Сквозь открытые окна слышались удары колокола с Биг-Бена.

– И что будем делать теперь? – спросил Джон.

Маккейн стоял у края письменного стола, вяло отбивая пальцами тихий, беспокойный ритм. Взгляд его блуждал в неопределенной дали.

– Битва началась, – сказал он. – Значит, будем сражаться.

* * *

В следующие дни в Лондон слетелись директора, председатели правлений и руководители предприятий со всего мира. Конференц-зал на верхнем этаже резиденции Fontanelli Enterprises впервые был заполнен так, что потребовались дополнительные стулья.

Верховный босс всех этих директоров, председателей правлений и руководителей предприятий, Джон Сальваторе Фонтанелли, богатейший человек мира и обетованный спаситель будущего, открыл собрание коротким елейным докладом об угрозе природным основам жизни и о центральной роли, которую играет защита окружающей среды в целях концерна. Доклад венчала фраза:

– Подумайте о том, что защита окружающей среды – роскошь, которая далеко не всем по карману. Одними благородными намерениями сыт не будешь. Только если мы радикально сократим наши издержки и исключим расточительство, мы сможем подумать о будущем.

После этого Джон удалился в свой кабинет, передав детальную работу Маккейну. Великого оратора из него пока не получалось. От волнения перед этой своей маленькой речью он не выходил из туалета, ночью почти не спал, в полусне повторяя заготовленное обращение, а сейчас настолько взмок от пота, что ему пришлось принять душ и полностью переодеться. А ведь посмеивался, когда Маккейн настоял на том, чтобы при их кабинетах было по собственной ванной и гардеробной.

– Мне кажется лживой эта речь о защите окружающей среды, – признался он Маккейну, который заглянул на минутку за документами для доклада. – Ведь суть в том, чтобы просто зарабатывать побольше денег.

Маккейн ипохондрически взглянул на него.

– Вы меня разочаровываете, Джон. Они-то ладно, – он указал пренебрежительным кивком в сторону ожидающего собрания, – от них я не жду понимания взаимосвязей. Но вы-то!

– Такая, видно, судьба. Всех-то я разочаровываю.

– Ну, хорошо. Еще раз медленно, для конспектирования. Мы самый крупный в мире концерн, так? Пока, во всяком случае. Мы должны позаботиться о том, чтобы остаться им. Чего нельзя допустить – так это образования равных нам по величине блоков. Тогда мы попадаем в ситуацию равновесия, а это нам уже не позволит осуществить задуманное. – Маккейн сложил пленки для проектора и держал их перед грудью Джона, будто хотел уколоть его углом этой стопки. – Неужто это так трудно понять? Мыслите с перспективой, Джон. Долгосрочный взгляд выигрывает.

С этими словами Малькольм Маккейн вернулся в конференц-зал, оглядел там всех присутствующих, которые смотрели на него испуганными кроликами, поправил микрофон и сказал то, что в следующие дни ему пришлось говорить на многих подобных собраниях:

– Господа, я хочу от вас только трех вещей. Первое, доходов. Второе, доходов. И третье, доходов.

* * *

Одной из немногих женщин среди участников всех этих конференций, замаскированных под хозяйственные мероприятия, была Глэдис Ван, руководительница медиаконцерна Polytone Media, образованного слиянием нескольких европейских фирм звукозаписи, с резиденцией в Брюсселе. За прошедшие три месяца два важных фигуранта концерна – поп-певица из Израиля и одна английская группа – перешли к EMI Electrola, что чувствительно снизило квартальный доход: цифры сползли в красную зону. Компакт-дисковая дама с дымчато-седыми волосами, соответственно, получила по первое число.

Вернувшись в Брюссель, она немедленно созвала похожее собрание, чтобы похожими словами дать понять серьезность положения шефам различных подразделений.

– Но без созидательного труда не обойтись, – возразил руководитель испанского дочернего предприятия. – Мы должны инвестировать в людей искусства. Конечно, это требует времени, пока артист пробьется на рынок, но если мы не дадим ему этого времени, мы лишимся артистов.

– Если мы будем работать нерентабельно, артисты лишатся фирмы звукозаписи, – резко заявила Глэдис Ван, которая твердо решила, что больше не позволит неуклюжему британцу делать из себя девочку для битья. – Что не приносит прибыли, то вылетает.

Менеджеры брендов пригнулись и усердно рылись в своих бумажках. Руководитель Cascata Records, фирмы звукозаписи из Милана, которая вот уже полгода как принадлежала Polytone, уныло разглядывал скорбные цифры продаж компакт-диска с названием Wasted Future.

* * *

– Мы переживаем спад, – сказал Маккейн. – Это плохо, но в жизни такое случается. Спады неизбежны, и они отделяют мальчиков от мужчин.

Джон только кивнул. Они ехали в аэропорт, и их бронированный лимузин застрял в пятничной пробке. Если глянуть вперед, казалось, будто грузовики и красные двухэтажные омнибусы стоят впритирку друг к другу. Моросил дождь, и вдоль улицы покачивались антрацитовые зонты.

– Именно сейчас мы не должны упускать из виду наши цели, иначе мы утонем в мелочах. И одна из наших ближайших целей – Международный валютный фонд.

Вот преимущество личного самолета: можно не беспокоиться, что опоздаешь на рейс. Джон как раз обдумывал то, что сказал Маккейн, и напряг лоб.

– МВФ? – повторил он. Он уже читал об этой наднациональной организации, призванной обеспечивать функционирование финансовой системы по всему миру, чтобы валюты оставались конвертируемыми одна в другую и так далее. Описание наводило смертную скуку. – Вы должны мне это объяснить, – попросил Джон. – Какое отношение это имеет к нам.

– В МВФ в настоящий момент 180 членов. Каждая страна-член делает свой взнос, так называемую квоту, и квота тем больше, чем богаче страна. Квота также определяет право голоса, то есть кто больше вносит, тот и задает тон. Сейчас это США с восемнадцатью процентами голосов. – Маккейн поднял растопыренную ладонь и приготовился загибать пальцы. – Это первый пункт, который подходит к нашей концепции: богатство есть влияние. Открытое влияние, нескрываемое, заложенное в уставе.

– Ну-ну, – сказал Джон. – Влияние, но на что?

– Это второй пункт, интересный для нас. МВФ может заглянуть в документы всех своих членов, может затребовать от правительств информацию об их денежной и налоговой политике, правда, не может давать указания. В нормальном случае. Другое дело, если страна получает от МВФ кредиты. Такие кредиты выдаются только под строгие обязательства, и выполнение обязательств контролируется. Нет более прямого влияния на политику государства, чем через МВФ. – Маккейн загнул уже два пальца. – Понимаете? Через Валютный фонд мы можем воспрепятствовать тому, чтобы развивающиеся страны гробили окружающую среду в своей дикой индустриализации.

Джон посмотрел на Маккейна, как будто видел его впервые. Сам он никогда в жизни не додумался бы до такой мысли, в этом он мог признаться без зависти.