Убегай! - Харлан Кобен

А к тому времени Ингрид уже лежала в коме.

– Папа?

– Что, солнышко?

– А теперь, может быть, хватит уже об этом?

Саймон ответил не сразу:

– Пожалуй.

– И это навсегда останется между нами?

– Навсегда.

– Это значит – только между тобой и мной.

– Что?

– Не говори маме, что ты знаешь. Ладно? Просто не будем об этом.

Прошло еще несколько недель, Ингрид уже выздоравливала, жизнь постепенно налаживалась, но Саймон все думал о просьбе дочери.

Должно ли все то, о чем они говорили в машине, оставаться только между ним и Пейдж? Действительно ли лучше не говорить жене, что ему известно: она убила человека?

Будет ли это лучше – жить с такой тайной?

На первый взгляд ответ должен быть утвердительным.

Саймон внимательно наблюдал, как жена постепенно возвращается к нему и к детям.

И вот настал день, когда она достаточно окрепла, чтобы вернуться домой.

Недели шли, превращались в месяцы.

Хорошие это были месяцы.

Пейдж тоже поправлялась. Наконец в реабилитационном центре решили, что ей можно вернуться домой.

С началом нового семестра Сэм отправился в Амхерст. Аня в школе училась хорошо. Саймон снова вышел на работу. А вскоре и Ингрид вернулась к своим пациентам.

Жизнь возвращалась в нормальное русло.

В общем, все было хорошо. Даже очень хорошо. А когда все идет хорошо, наверное, лучше не будить спящую собаку.

В жизни каждого из них было много радости и веселья. Прекрасные прогулки в Центральном парке. Походы в театр, обеды с друзьями. Взаимная любовь, светлое семейное счастье.

Ингрид с Саймоном встретили вернувшуюся из клиники дочь с распростертыми объятиями. Они поддерживали ее как могли, но все-таки тревожились, что этот демон, которого поселил в ней Аарон, только ослаб или дремлет, но все еще жив и ждет своего часа.

Потому что демоны не умирают.

Впрочем, и тайны тоже.

В этом и состояла проблема. Все хорошее здесь, вот оно, рядом с ними. Но и тайна никуда не делась.

Однажды вечером, во время прогулки по парку, Ингрид с Саймоном остановились на Строберри Филдс. Обычно Саймон избегал этого маршрута. Именно здесь он видел, как Пейдж хриплым голосом пыталась справиться с мелодией Битлов. Что она пела тогда? Он уже не помнил. Да и не надо. Он не хотел это помнить.

Но Ингрид захотелось посидеть здесь на скамейке. Саймон по привычке взглянул на надпись:

Джерси, милой собачке, которая была бы счастлива посидеть на этой скамейке рядом с вами.

Ингрид взяла его руку, пристально посмотрела на него и сказала:

– Ты все знаешь.

– Да.

– Ты понимаешь, зачем я сделала это.

– Да, понимаю, – кивнул он.

– Представь, что она тонет. И каждый раз, когда пытается спастись и выныривает, он снова утаскивает ее под воду.

– Тебе не в чем оправдываться передо мной.

Ингрид продолжала держать его за руку. Он пожал руку жены.

– Ты все спланировала, – сказал он.

– Как только она позвонила.

– И ты сделала все, чтобы это было похоже на жестокое, кровавое убийство…

– …чтобы полиция подумала, будто это разборки торговцев наркотиками.

Он отвернулся, потом снова посмотрел на нее:

– Почему ты не попросила меня помочь?

– Тут было три причины, – сказала она.

– Я тебя слушаю.

– Первая: я хотела и тебя защитить тоже. Потому что я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– Вторая: если бы меня поймали, я хотела, чтобы на свободе остался тот, кто позаботится о детях.

– Весьма практично, – не удержался от улыбки Саймон.

– Да.

– А третья?

– Я боялась, что ты меня отговоришь.

Он ничего не сказал. Действительно, согласился ли бы он с ее планом убить Аарона Корвала?

Этого он и сам не знал.

– Рискованная затея, – сказал он.

– Да.

Он снова обескураженно уставился на жену.

– Я люблю нашу семью, – сказала Ингрид.

– И я тоже.

Она положила голову ему на плечо, как тысячу раз делала прежде.

В этом мире существует несколько вариантов чистого блаженства. Чаще всего ты сам не понимаешь, что ты блаженно счастлив, пока это состояние не подойдет к концу. Но сейчас был не тот случай. Сейчас, когда он сидел рядом с женщиной, которую любит, он знал это.

И она тоже знала.

Это было блаженство.

И оно не продлится долго.

Сотрудники полиции штата обнаружили тело Елены Рамирес почти через год после ее убийства.

Хоронили ее в Чикаго. Присутствовать на похоронах решили и Саймон с Корнелиусом. Но лететь самолетом им не захотелось, оба предпочли ехать на машине. Корнелиус разработал маршрут с разными странными музеями и прочими достопримечательностями по дороге, чтобы можно было остановиться и с пользой отдохнуть.

Елену похоронили рядом с могилой человека по имени Джоэл Маркус.

Переночевали они в гостинице неподалеку от Чикаго. А наутро отправились домой.

– Хочу ненадолго остановиться в Питсбурге, ты не против? – спросил Саймон, когда они уже были в пути.

– Нисколько, – ответил Корнелиус, а потом, заглянув в лицо Саймона, добавил: – А зачем?

– Мне надо кое-кого навестить.

Когда Саймон постучал в дверь, открыл ее молодой человек.

– Дуг Малзер? – спросил Саймон.

– Да.

После пережитого им тяжкого потрясения Малзер ни физически, ни морально уже не смог вернуться в Лэнфордский колледж. Впрочем, Саймона это не волновало. А может, и волновало. Может быть, и одного самосуда этому парню было достаточно.

– Меня зовут Саймон Грин, – сказал Саймон. – Я отец Пейдж.

Когда они вернулись в Нью-Йорк, Саймон высадил Корнелиуса, а сам отправился в офис своей компании. День уже клонился к вечеру, но Ивонна была все еще там. Он отвел ее в сторонку.

– Мне кажется, я знаю тайну Ингрид, – сказал он ей.

В тот вечер, подходя к своему дому, он увидел Сьюзи Фиске, которая придержала для него дверь лифта. Широко улыбаясь, она приветствовала его поцелуем в щеку.