Магия любви - Светлана Лубенец

– По-моему, слева какое-то строение, – нарушил тишину Белецкий.

– Похоже на то, – отозвалась Варя, – но почему-то нет света…

– Может, электричество вырубили?

– Ну… бывает, конечно…

Больше они ничего не сказали друг другу, только еще прибавили шагу. Через несколько минут девятиклассники действительно увидели небольшой приземистый домик с абсолютно темными окнами.

– Это… это и есть питомник? – осторожно спросила Варя.

– Нет. – Белецкий сокрушенно покачал головой. – Питомник – это целый городок: несколько домиков, вагончики, загородки с елками, дрова и прочее… Там есть и собаки… Они лают… А тут тишина…

Варя хотела очередной раз спросить, что же им теперь делать, но не смогла. Ей стало так страшно, что свело губы.

Уже почти совсем стемнело. Видно было плохо. Домик выглядел весьма негостеприимным. Белецкий совсем по-детски шмыгнул носом и глухо сказал:

– Похоже, придется ждать утра здесь. До наступления полной темноты куда-нибудь еще дойти мы просто не успеем. А здесь хоть какое-то укрытие.

– Ждать утра? – потрясенная Варя с трудом разлепила губы.

– А что делать? Конечно, ждать долго… – Он опять вытащил телефон, посмотрел на экран и объяснил: – Еще около шести… Но сегодня мы больше никуда не сможем дойти – это очевидно…

Варя не смогла даже ответить, а Белецкий вдруг взял ее за руку и потащил в сторону домика. Ей ничего не оставалось, как только подчиниться тому, кто взял на себя смелость принимать решения.

Девятиклассники с трудом перебрались через заснеженный овраг, который отделял домик от дороги. Сани с уже оледенелыми полозьями казались неподъемными, и, чтобы вытащить их из оврага, пришлось затратить много усилий.

– Зато согрелись! – Белецкий сказал это самым бодрым голосом, но Варя не могла разделить с ним радость по поводу вытащенных из снега саней. Ей хотелось плакать. Она подумала, что дверь домика наверняка заперта, и они вынуждены будут просто замерзнуть на этом крыльце, небрежно сколоченном из шершавых грязных досок.

– Видишь, снега на крыльце почти нет, – все так же бодро заметил ей Белецкий. – Значит, люди здесь бывают. Это, наверно, что-то вроде охотничьего домика. А в таких местах обычно оставляют и продукты, и дрова… на всякий случай… В общем, ничего не бойся! Все не так плохо, как тебе кажется…

Молодой человек первым взобрался на крыльцо и дернул дверь. Она действительно довольно легко открылась. Белецкий посветил внутрь домика фонариком мобильника и крикнул сжавшейся в комок девочке:

– Давай сюда! Все нормально! Как говорится, жить можно!

Дрожавшая от страха и холода Варя сдвинуться с места не смогла. Парень вынужден был сбежать с крыльца и опять за руку потянуть ее за собой.

Сразу от входной двери открылось помещение, похожее на кухню. В неярком свете, исходящем от глазка фонарика, встроенного в телефон Белецкого, Варя разглядела стол, накрытый клеенкой в цветочек, полку с посудой и даже корявую, закопченную печку. В глубине домика стояли широкие лавки, накрытые то ли одеялами, то ли покрывалами. Наверно, на них можно было даже спать. Но весь этот убогий интерьер Варю обрадовать не смог. Она чувствовала себя попавшей в страшную сказку, в домик людоеда, который вот-вот вернется и непременно съест их обоих, вкусно похрустывая заледеневшими косточками.

Белецкий усадил ее на попавшийся под ноги табурет и сказал:

– Отдыхай и ничего не бойся. В таких местах охотники обязательно оставляют спички и, может быть, даже свечи. Надо найти, а то и мой мобильник скоро разрядится, и мы окажемся в полной темноте.

Варе опять не оставалось ничего другого, кроме как положиться на Белецкого. А он принялся шарить на полках, внутри тумбы стола и очень скоро обрадованно воскликнул:

– Ну вот! Я же говорил!

Он положил мобильник на стол. Экран осветил потолок, обшитый грязными щитами. Пока девочка разглядывала разводы на них, Белецкий зажег две свечи. Одну укрепил на столе возле Вари, а с другой, выключив телефон, стал обходить домик.

– Все хорошо, Варя! Есть и запас дров! – опять довольно скоро сообщил он. – Сейчас будет тепло!

Пока Белецкий пытался разжечь печь, Варя все так же недвижимо сидела у стола. Страх уступил место жуткому холоду. Девочке казалось, что она смерзлась вся и никогда уже больше не сможет пошевелить ни руками, ни ногами. Она потеряла ощущение времени и потому не могла сказать, насколько скоро парень, непонятно выругавшись, раздраженно проговорил:

– Ну никак не разжигается… Полкоробка уже извел…

Эти его слова вывели Варю из ступора, и она, к собственному удивлению, довольно легко встала с табурета и подошла к печке.

– Ты не так делаешь, – сказала она. – Надо сначала разжечь какие-нибудь щепки или бумагу, а от них уже и дрова займутся.

– Откуда ты знаешь? – удивился Белецкий.

– У нас на даче почти такая же печка, только почище, конечно.

Девочка осмотрела печь и выдвинула заслонку.

– А это зачем? – опять удивился парень.

– Если не выдвинуть, дым пойдет прямо к нам. Угореть можно.

– Ах да! Я ж про это тоже читал в книгах! Но, дурак, забыл! А ты… – Он с уважением оглядел Варю. – Молодец! Взяла все-таки себя в руки!

Довольная похвалой Варя огляделась вокруг и заметила чурбачок, с которого явно строгали щепу для разжигания.

– Вот! – Она показала его Белецкому. – Надо настрогать с него щепок.

– Чем?

– Папа это делает прямо ножом. Надо нож найти. А потом… – Варя обрадовалась, обнаружив стопку старых газет. – Можно еще и газеты использовать. Когда мы на даче без папы, то мама каждую дровину в газету заворачивает. Ни у меня, ни у мамы сил не хватает строгать. Иногда, правда, все равно дрова долго не загораются, но все-таки такого еще ни разу не было, чтобы мы вообще не смогли печь растопить.

Белецкий последовал Вариным советам. Обнаруженным в столе ножом он настрогал щепочек. Варя на всякий случай обернула несколько полешек газетами. Манипуляции со щепками и газетами пришлось повторить несколько раз, прежде чем огонь все же разгорелся. Сначала занялось самое тонкое полено. Варя с Белецким оба, затаив дыхание, боялись выказать радость – вдруг полешко потухнет, и все придется начинать сначала, но оно их не подвело. Огонь, разгоревшись, перебросился на другие поленья, и в печке весело запылало, загудело и защелкало.

– Ур-р-ра! – в один голос вскричали девятиклассники и даже обнялись, но, очень быстро спохватившись, резко отскочили друг от друга. Варя принялась разглядывать полки с посудой, а Белецкий опять полез в стол, проронив каким-то незнакомым голосом:

– Тут, наверно, должны быть оставлены и какие-нибудь крупы…

Вскоре он опять обрадованно воскликнул: