Лаура и тайна Авентерры - Петер Фройнд

— Думаю, это не самая лучшая идея, — сказала она, забирая кубок у подруги. — Хорошо, иди, я тебя догоню!

Кая остановилась в растерянности. Она не представляла, что еще замышляет Лаура. Но на расспросы уже не было сил. Широко зевнув, девочка повернулась и поплелась к своей комнате.

А Лаура заспешила в противоположном направлении, к лестнице.

— Аларик! Аларик! — Громко крича и размахивая руками, Алинор бежала по двору навстречу брату, который в сопровождении Сильвана въехал через большие ворота в крепость Грааля и остановился у главного портала.

Обжора, который уже давно ее опередил, с воплями радости и восторга огромными прыжками подлетел к хозяину и взобрался ему на руки. Состоялась бурная встреча. Аларик обнимал и прижимал своего любимца к груди, а Обжора, скуля и повизгивая, лизал юноше щеки и нос.

Тут и Алинор наконец подбежала к ним. Сильван и Аларик спешились и взяли коней под уздцы.

Вне себя от радости, девочка бросилась брату на шею.

— Как я рада, что ты вернулся, — прошептала она ему на ухо, не выпуская из своих объятий. — Ты, наверное, столько всего пережил!

Аларик смущенно улыбнулся.

— Ерунда, ничего страшного! — ответил он, небрежно махнув рукой.

Но вид его говорил как раз об обратном. Слишком просторное платье с чужого плеча висело на его худощавой фигуре мешком. На голове красовалась окровавленная повязка, щеки расцарапаны, а ввалившиеся глаза нездорово блестели на сером, изможденном лице. При этом он еле стоял на ногах, покачиваясь из стороны в сторону.

Алинор хотела поддержать его и подставила ему свое плечо, но Аларик отказался от помощи:

— Спасибо, Алинор, я сам.

— Как хочешь, — ответила Алинор, и в голосе ее прозвучала обида, но радость от счастливого возвращения брата вскоре взяла свое, и девочка с благодарной улыбкой обратилась к лесовику: — Не знаю, как тебя благодарить, Сильван, я у тебя в неоплатном долгу.

— Не стоит, не стоит! — широко улыбаясь, ответил ей бородач, голубые глаза его сияли на обветренном загорелом лице. — Я же не мог допустить, чтобы Аларик в одиночку победил гарпию! — Весело рассмеявшись, он повернулся к юноше: — Оставь Гнедого мне, я о нем позабочусь.

Аларик передал ему повод и, прежде чем Сильван увел пони, еще раз напоследок ласково потрепал его по холке.

— Ну рассказывай, что с тобой приключилось? — только и успела выпалить Алинор, так как в тот же момент к ним подошел рыцарь Параваин.

Как и положено оруженосцу, Аларик хотел учтиво поклониться, но рыцарь удержал его.

— Не надо, Аларик, — сказал он и в знак приветствия похлопал юношу по плечу. — Рад снова видеть тебя. Это был очень смелый поступок и в то же время совсем безрассудный!

Аларик молчал, понурив голову.

— Знаю, знаю, Аларик, ты хотел как лучше, — продолжил Параваин серьезным голосом. — Но даже в критических ситуациях, прежде чем действовать, следует сначала хорошенько подумать. Бездумные действия до добра не доводят. К тому же, благие намерения еще не гарантируют успешного результата, заруби себе это на носу! — Потом рыцарь вдруг дружески улыбнулся и снова похлопал юношу по плечу. — Ты доказал, что у тебя отважное сердце, и тем самым заслужил мое признание.

Оруженосец поднял глаза и ответил рыцарю благодарной улыбкой.

— А теперь живо в кровать! — воскликнул Параваин с наигранной строгостью. — Крепкий, здоровый сон — лучшее лекарство. Сестра приготовит тебе сонный отвар!

Он еще раз похлопал на прощание Аларика по плечу, ласково улыбнулся Алинор и пошел прочь.

Рыцарь отошел от них уже на порядочное расстояние, когда юноша вдруг прокричал ему вслед:

— Господин!..

— Что? — Удивленный, Параваин повернулся к нему.

— Можно мне завтра сопровождать вас к вратам? Вы же наверняка завтра поедете туда.

Просьба оруженосца, казалось, застала рыцаря врасплох, он задумчиво нахмурил брови.

Аларик умоляюще смотрел на Параваина:

— Прошу вас, господин, пожалуйста!

Белый рыцарь некоторое время молчал, размышляя, но в конце концов все-таки кивнул:

— Ну хорошо, ты это заслужил.

— Спасибо! — Лицо юноши засияло радостью.

— Но только при условии, что ты к тому времени более-менее придешь в себя и встанешь на ноги, — добавил рыцарь, прежде чем окончательно удалился.

Алинор смотрела на брата, недовольно качая головой.

— Вижу, горький опыт ничему тебя не научил. Неужели ты не понимаешь, что тебе сейчас нужен покой! — Но, заметив, как светится счастьем лицо брата, она поняла, что никакие увещевания не помогут. — Ладно, идем домой, — сказала она обреченным голосом. — Я приготовлю отвар, который вернет тебе силы!

В вестибюле Лаура на секунду остановилась и еще раз бросила робкий взгляд на разбросанные по полу у подножия лестницы останки Раймара фон Равенштайна. Девочка инстинктивно прижала кубок покрепче к груди. Как будто боялась, что рыцарь даже теперь может попытаться его у нее отобрать. Но статуя разлетелась на такое количество мелких осколков, что по большинству из них нельзя было даже сказать, какой части тела они раньше принадлежали. Только правая рука сохранилась почти целиком. Указательный и безымянный пальцы, правда, откололись и валялись теперь на полу в добрых пяти метрах от нее.

Лаура поежилась. Сколько она помнила, каменный рыцарь всегда вызывал у нее какие-то смутные подозрения; он постоянно воспринимался ею как скрытая угроза. Скорее всего интуиция подсказывала ей, что изваяние состоит на службе у Темных сил и относится к числу ее врагов.

И тем не менее Лауре стало не по себе при виде такой чудовищной смерти, она даже испытала нечто похожее на сострадание к разлетевшемуся вдребезги Раймару фон Равенштайну. Девочка поспешно отвернулась от жалкой картины, обошла осколки как можно дальше стороной и направилась в мужское крыло интерната.

Едва Лаура успела скрыться за углом, как отколотый указательный палец рыцаря вдруг задрожал. Он согнулся и продвинулся немного вперед, как будто в нем еще сохранился остаток жизни. Безымянный палец тоже вдруг ожил. Сначала едва заметно задрожал, потом медленно начал сгибать переднюю фалангу, пока грязный ноготь не заскрежетал по каменному полу. Словно по таинственной команде, оба отколотых пальца зашевелились. Приводимые в движение какой-то неведомой силой, они, подобно жирным гусеницам, поползли к тому, что осталось от правой руки, — все это выглядело так, как будто они хотели с ней снова соединиться.