Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Я уже вторые сутки на ногах.

— Сейчас, сейчас, Леночка, — засуетилась Любовь Степановна. — Мы как раз баню протопили, а потом ужинать будем…

— А нельзя ли наоборот, я сначала немного прилягу, а потом поужинаю?

— Смотри, как лучше, — согласилась Любовь Степановна. — Я тебе наверху в мансарде постелю.

Подъехала машина «Скорой помощи», и Лене пришлось выдержать небольшое сражение с поселковой медициной. Ее попытались чуть ли не силой затолкать в «рафик» и отвезти в поликлинику для более тщательного обследования. С трудом Лене удалось убедить их оставить ее в покое до утра.

В бане Верка не переставала удивляться:

— Ведь всего две недели прошло, как мы с тобой последний раз вместе в бане мылись, а ты словно из Освенцима. Тебя что, голодом морили в лесу?

Растирая на ходу засыпающую подругу полотенцем, она продолжала выпытывать подробности, моментально сообразив, что Лена намеренно избегает детального описания их приключений в тайге. Проводив ее в мансарду, она уложила ее на «лежачок»:

— Ладно, поспи пока. Санька мой звонил, к вечеру подъедет. Тоже просил ужин посолиднее приготовить, умотался вконец со своей торговлей.

За столом Саша выглядел не менее усталым и изможденным, чем Лена. Казалось, он никак не мог, досыта наесться. Верка, с любовью поглядывая на! мужа, притворно ворчала:

— Мне твоя коммерция уже поперек горла стоит. Чем дальше в лес, тем больше дров. Раньше день-два — и вся командировка. Сейчас, почитай, недели полторы домой носа не казал.

— Верунчик. — Муж ласково обнял ее за плечи. — Пойми меня тоже, не мог я груз посреди дороги бросить, а грузовик, как на грех, сломался. Пришлось кругленькую сумму за ремонт выложить. Кардан полетел, а это тебе не кошка чихнула.

Любовь Степановна поставила на стол блюдо со своими фирменными пирожками.

— А теперь еще и пирожочков отведайте, а то отощали оба, словно по одному лесу друг за другом бегали.

— Не говори, мама! — согласилась Верка и одернула мужа:

— Прекрати вилку в руках вертеть, смотри, скатерть продырявил, все равно больше котлет нет, пироги вон мамкины лопай!

Лена непроизвольно опустила взгляд. Саша с досадой крутанул вилку в последний раз, бросил ее на стол и поднялся со стула. Лена застыла на месте. Она узнала эти пальцы. От ужаса у нее отнялись ноги.

Более всего она боялась, что он поймает ее взгляд и догадается обо всем.

— Вера. — Она сжала руки под столом, напряглась, чтобы невольной дрожью не выдать себя. — Вера, — повторила она и подняла глаза.

Верка с удивлением, а Саша со странной, застывшей улыбкой смотрели на нее. Лена решительно отодвинула стул:

— Ну, хватит, друзья, пора мне и честь знать. Помылась, выспалась, наелась, в конце концов, теперь домой надо идти. Хочу до темноты с Эльвирой Андреевной увидеться, хотя, честно говоря, больше всего на свете этого боюсь. — Лена вздохнула. — Скорее бы уж все выяснилось!

— Ленка, не дури, — возмутилась Вера, — куда ты на ночь глядя?

— Ничего, я с удовольствием по улице пройдусь, а одежду тебе завтра верну.

— Да, это уж обязательно, — ухмыльнулась подруга. — Илька тоже сломя голову домой помчался, даже куртку забыл.

— Вот тебе, мать, и воришка, вот тебе и хулиган, — подал голос молчавший до сих пор Семен Яковлевич. — Ему теперь впору медаль давать, а ведь как только его в поселке не славили.

— Ладно тебе, отец, что было, то было, я за него и Фильку свечку поставлю в церкви при случае. Любовь Степановна перекрестилась. — Это надо же, какая удача тебе, Лена, выпала, что они на том кордоне тебе встретились.

Лена обняла ее, поцеловала Верку в щеку. Повернувшись к Саше, подала ему руку:

— До свидания, Саша! Надеюсь, твой груз не испортился по дороге?

— Вашими молитвами, Елена Максимовна, только ими и живем!

Верка недовольно поджала губы:

— А без вывертов нельзя обойтись и попрощаться по-людски?

Саша пожал плечами и ушел с веранды. Степан Яковлевич проводил его взглядом:

— Ты, дочь, не скажешь, какая муха моего зятя укусила? Добро бы с тобой только цапался, а гостям зачем же свое дурное настроение выказывать?

— Сама ничего не пойму. — Верка огорченно вздохнула. — Слова доброго еще не сказал, а почитай, сколько дома не был.

Лена промолчала. Ей не терпелось поскорее покинуть этот дом, обдумать, что же делать дальше.

Несмотря на то что она проспала более трех часов на Веркином «лежачке», мышцы ног ныли от усталости, к тому же босоножки были на пару размеров больше и постоянно соскакивали с ног. Беспокойство об отце и Алексее не перебило страшное открытие, сделанное ею за столом. Может, она все-таки ошиблась и от усталости ей показалось чертте что? Но сознание оказалось неподвластно и подбрасывало все новые детали: рост, фигура, голос…

Ведь поначалу у шахты она уловила нечто знакомое, но ее сбила с толку военная униформа и непривычно властный тон. К тому же он сидел достаточно далеко от нее, и разглядеть его внимательно ей все время мешала спина Алексея. Она остановилась посреди дороги и едва сдержалась, чтобы не уткнуться лбом в ближайший забор и не завыть от тоски и отчаяния, настолько явственно возникла перед нею картина: Алексей с отцом пилят дрова, а потом помирают от смеха над незадачливым визитером — медведем.

Господи, дай силы выдержать и дождаться возвращения Германа. Она должна сказать ему о своих подозрениях и будет только рада, если окажется не права.

Эльвира Андреевна встретила ее на дальних подступах к дому. Верка предупредила мать Алексея по телефону, и она ждала девушку на спуске с горы.

Женщины обнялись и, не разжимая рук, прошли к Ковалевым.

Лена, избегая подробностей, рассказала о событиях этой недели. Эльвира Андреевна не могла спокойно сидеть и, обхватив себя руками, нервно ходила по кухне. Узнав, что Алексей двое суток один на один с бандитами, заплакала.

— Лена, если с ним что-нибудь случится, я не переживу.

— Я тоже не переживу. — Лена прижалась к ней, и обе зарыдали в голос.

Эльвира Андреевна опомнилась первой.

— Не стоит так убиваться по живому, не к добру это. — Она деловито высморкалась и непривычно робко посмотрела на Лену. — Я не ошиблась, девочка, кажется, вы по-особому за моего Лешку переживаете?

— Не ошиблись, Эльвира Андреевна, только ему на это глубоко наплевать. Слышали бы вы, как он со мной разговаривал, когда отправлял с прииска.

Эльвира Андреевна сердито поджала губы:

— Могу себе представить. — Она ласково погладила по голове прижавшуюся к ней девушку. — Но только перед отъездом он сетовал, что не нравится вам. — Тут она, конечно, покривила душой, так как разговор состоялся несколько раньше, но подумала, что это не имеет решающего значения, а поддержать в трудную минуту соседку и, чем черт не шутит, будущую невестку — поступок, который ей зачтется сторицей.