Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - Борис Кавалерчик

Основа решения на операцию в наступлении — выбор направления главного удара, в обороне — направления (района) сосредоточения основных усилий. Нереально быть сильным везде. Важно быть сильным в нужном месте и в нужный момент. При протяженности линии фронта около 1500 километров особенно важно сделать правильный выбор направления (района) сосредоточения основных усилий. Ошибка в распределении своих сил в первых стратегических операциях вела к тяжелым последствиям. Поскольку предполагалось, что агрессором может выступить Германия, необходимо было определить наиболее вероятное направление главного удара вермахта и в соответствии с этим противопоставить ему силы, достаточные для отражения нападения. Невозможно оборонять все и вся — для этого всегда не хватает сил. Известно крылатое выражение — «кто обороняет все, не обороняет ничего». Тем более, если вооруженные силы содержатся по штатам мирного времени.

При разработке плана развертывания исходили из того, что противник будет наносить главный удар на юго-западном стратегическом направлении. И здесь же сосредоточивались основные силы Красной Армии. Сосредоточивались не столько для отражения нападения противника, сколько для проведения в последующем наступательной операции с целью разгрома его главной группировки и отсечения Германии от ее союзников и прежде всего от румынской нефти. Столкновение двух крупнейших группировок войск сторон неизбежно могло привести к затяжным боям с неясным исходом.

Направление главного удара противника определяется путем глубокого анализа данных о его намерениях и возможностях, боевом составе, группировке сил и средств, боеспособности, сильных и слабых сторонах, способов боевых действий. При этом при оценке намерений вероятного противника надо было обязательно учитывать возможность дезинформации с его стороны. В то время достоверными и к тому же конкретными сведениями о противнике советское командование не располагало. Ответственными за этот важнейший участок работы были разведывательные органы. Они, к несчастью, оказались совсем не на высоте. И немудрено, ведь в годы репрессий советская военная разведка понесла весьма чувствительные потери. Ее центральный аппарат был почти полностью уничтожен. Достаточно посмотреть на список ее предвоенных руководителей, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой: Я: К. Берзин, СП. Урицкий, А.М. Никонов, С.Г. Гендин, А.Г. Орлов, И.И. Проскуров. Все они без исключения были расстреляны.

К чему привела эта кадровая карусель, можно узнать из доклада начальника Разведуправления И.И. Проскурова наркому обороны и комиссии ЦК ВКП(б) от 25 мая 1940 г.:

«Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов. ‹…› За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки» [448].

Каких результатов в своей деятельности могли добиться люди, пришедшие работать в военную разведку без специальной разведывательной подготовки? Ответ на этот, по существу, риторический вопрос дает «Акт о приеме Наркомата Обороны Союза СССР тов. Тимошенко С.К. от тов. Ворошилова К.Е.», составленный в мае 1940 г.:

«Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организационной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется.

Работа Разведывательного Управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного Управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены» [449].

К этому добавилось и неприкрытое пренебрежение Сталина данными военной разведки. Это можно проследить по числу личных докладов вождю руководителями Разведывательного управления РККА. Прежний начальник управления Берзин за 11 с половиной лет работы попал к нему на прием 14 раз. Из них трижды — в июле и сентябре 1937 г., сразу после того, как он вернулся из Испании. Сменивший его на срок два года и два месяца Урицкий был у Сталина 13 раз, или каждые два месяца. Сталин оказал ему необычное внимание, ведь его преемники — Никонов, Гендин и Орлов — так и не удостоились его приема, Зато своего выдвиженца из авиации Проскурова за 15 месяцев пребывания на должности начальника Разведуправления вождь принял целых 10 раз. А вот занявший этот пост с 11 июля 1940 г. Ф.И. Голиков в том году побывал у Сталина только четыре раза: 11 октября, 20, 22 и 25 ноября, проведя у него в общей сложности 3 часа 20 минут. С начала 1941 г. до самой войны он попал к нему лишь однажды, 11 апреля, да и то всего на полчаса [450].

Примечательно, что Разведывательное управление, с 26 июля 1940 г. формально являясь одним из подразделений Генерального штаба, на деле напрямую подчинялось Сталину. Донесения Голикова направлялись непосредственно к нему, якобы минуя руководство Генштаба. В связи с этим утверждается, что многие данные военной разведки вообще не попадали к военным и потому не могли учитываться ими при оперативном планировании. Это утверждение не соответствует действительности. Так, по свидетельству бывшего начальника отдела информации Разведывательного управления подполковника В.А. Новобранца военные разведчики тщательно отслеживали обстановку на театрах военных действий. Данные о вооруженных силах вероятных противников суммировались, анализировались и отражались в ежемесячных разведывательных сводках, которые утверждались начальником управления. Эти разведсводки рассылались всем членам правительства и Политбюро, в Генеральный штаб, в центральные управления Наркомата обороны, штабам военных округов и в соединения до штаба корпуса включительно. Другое дело, что Голиков, боясь противоречить мнению Сталина, всячески смягчал выводы своих подчиненных, объявляя многие сведения дезинформацией.

При этом сам Сталин испытывал куда большее доверие к агентуре, работавшей по линии НКВД и НКГБ, и внимательно следил за ее работой. Но чекистская разведка, как и военная, тоже была полностью разгромлена недавними репрессиями. Ее тогдашнее состояние откровенно описано в совершенно секретном отчете 1-го (разведывательного) управления Наркомата госбезопасности за период с 1939 г. до апреля 1941 г.:

«К началу 1939 года, в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела, почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать и аппарат резидентур за кордоном» [451].

Заново воссоздать уничтоженную агентурную сеть за рубежом очень непросто. Это требует долгие годы кропотливого труда настоящих профессионалов своего дела. К тому же чекисты занимались, главным образом, политическими вопросами, разбираясь в них намного лучше, чем в военных. Все эти проблемы с разведкой, несомненно, способствовали фатальной ошибке с определением направления главного удара вермахта со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями.