Миры Непримиримых - Тимур Свиридов

– Ты имеешь в виду, выжила ли моя цнбр? – Старик кольнул его острым взглядом.

– И то и другое.

– Города пали и были захвачены. Цараккланы разбиты. Атсинбирг выжжена кислым огнем до корней. Корни отмерли…

– И твой корень умер?

– Я этого не сказал! – Ю-махо одарил Дара яростным взглядом. – Напротив, сегодня мы говорили о том, как моя цнбр помогает тебе! Чужаки уничтожили все, до чего смогли дотянуться их грязные когти. Но очень многое они даже не представляли, где искать. Горы – не равнина. Горы созданы, чтобы прятать.

– Спрятали ли эти горы ваших детей и женщин?

Старик медленно вздохнул и с тоской посмотрел на далекие вершины. Было похоже, что он размышляет, стоит ли отвечать.

– Я могу сказать, что да, – шепнул он. – Горы укрыли очень многих. Но это ничего не дало.

– Почему?

– Враги боялись нас слишком сильно. Они не хотели оставлять никаких надежд на возражение ю'Линнора. А тангры… Тангры должны есть, чтобы жить. Они не могут питаться землей, как цнбр. Они должны есть еду. Но чужаки не уходили, они провели здесь годы. Там, – он указал рукой вниз, в занесенные снегом запущенные поля каньона, – стоял лагерем один из элитаров б'Рвана. Они уничтожали любые найденные посевы и тех, кого находили сеющими. Ю'Линнор умирал очень долго. Тангр за тангром, семья за семьей… Я – последний, кто еще жив. Но я – махо клана!

Старик приосанился. Не мускулы подняли его голову. Великая печаль и великая гордость сделали это.

– Почему они напали на вас?

Юйра усмехнулся:

– К моменту последней войны ю'Линнор был окружен только дружелюбно улыбающимися соседями. Острота наших шиташей определяла глубину этой дружбы. Но пришел день, когда эгиббарды решили, что мы сильнее всех. Этот день стал днем падения ю'Линнора. Они обсуждали это здесь, в этом самом гроте.

Он сделал широкий жест руками.

Дар осмотрелся с новым чувством. Ему уже стало казаться, что стены и своды хранят следы былой славы, и бессистемные нагромождения камней превращались в обломки колонн, исцарапанные грубые стены – в изуродованное подложье сбитой инкрустации.

– Не удивляйся, – Ю-махо следил за его взглядом, – б'рванцы конечно же нашли этот грот. Они слишком хорошо знали про него и искали зельду, которой здесь была облицована и украшена каждая поверхность. Все, что ты сейчас видишь, это следы разорения. Прозрачные зеленые драгоценности и не менее драгоценные латниры врагов украшали эти древние стены. У меня еще стоит в ушах торжествующий вопль б'рванцев, когда они ворвались в этот зал… Мои старые глаза еще помнят эти картины.

– Они пощадили тебя?

– С чего бы? Мне досталось не меньше остальных. Но я – махо!

В этот раз в его изогнутой шее было больше печали, чем гордости.

– Что же помешало ю'линнорцам одолеть врагов?

– Есть много причин, конечно. Как и в любой войне. Но среди них есть важнейшая. У врагов было слишком много голубых эриг-шиташей. Восемь эгиббардов попались в собственную ловушку. Лучше бы они слушали своего махо…

– Почему же враги не заняли эти места? Почему здесь нет вражеских городов?

Ю-махо громко расхохотался. Его смех выходил волнами, будто странная резкая песнь. Дар был вынужден ждать, когда старик отсмеется.

– Разговор с тобой – это источник настоящего веселья, – утирая слезы, сказал седой тангр. – Я бы хотел, чтобы ты тут подольше задержался.

– Я бы тоже!

– Это будет видно сегодня вечером. А теперь послушай вот что. Атсинбирг имеет свои законы. И она ограничена расстоянием. Начиная с какого-то момента трава перестает узнавать саму себя.

– Расскажи об этом, – попросил Дар.

– Есть Второй Ритуал: молодым юношам дают их «доли». Родители обязаны следить за тем, чтобы подростки выкопали свои пещеры в пределах клана. Если они уйдут дальше – рано или поздно они станут врагами своих родителей.

– То есть?

– Материнские корни ограничены пространством. Махо знают об этом. Эгиббарды тоже знают… в той мере, в какой им положено. В некотором смысле это сохраняет равноправие кланов на Рортанге. Если бы не было этого предела, какой-нибудь удачливый клан уже давно бы объединил все окружающие земли и многие другие за ними. Однако предел есть, он положен свыше. Завоеванные города, очищенные от чужой цнбр и засеенные Атсинбирг победителей, через некоторое время сами становятся чужаками. Никто не знает, почему так. Может быть, где-то глубоко под землей корни травы растут в стороны и не могут расти больше? А может быть, сила любви цнбр перестает действовать на тех, кто далеко… Никто не знает. Расстояние равняется приблизительно тысяче марангов в любую сторону от Сердца Клана – центрального города. Но в горах все иначе. И вот тут-то начинаются хитрости. Горы – это скомканная земля, сжатая, и на той же тысяче марангов куда больше поверхностей. Большинство из них неплодородны, но все равно в телах гор может быть куда больше и городов и тангров. Именно так было с ю'Линнором. Нас стало очень много, и мы стали бесподобно сильны. Клану уже было мало того, что все окрестные тангры кормили и одевали нас. Отаруги ю'Линнора все чаще обнажали свои голубые эриг-шиташи в схватках не только с ближайшими хуураданцами и б'рванцами, но и с весьма далекими от нас кх'отрами и даже г'одами и с'энфарпами. И в один черный год четыре клана договорились разом напасть на нас. Ю'Линнор не был взят легко. Города пали постепенно, один за другим. И теперь уже некому воспевать храбрость защитников этих гор. Да и незачем…

Огонь угасал медленно. Так же неторопливо затихал голос. Когда стало совсем темно, старик перестал петь.

Он пел так долго, что Дар боялся, что уснет. Отзвуки странной песни еще звенели в ушах.

Стало очень тихо. Не было слышно щелчков огня или его дыхания. Отчетливо донесся отдаленный удар капли о воду.

Они находились где-то в самой глубине каменных толщ Нортрига, не хотелось вспоминать, сколько пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. Это было священное убежище. Ни разу нога чужака не ступала еще по этим камням – так сообщил старик.

Согласно обещанию, это была келья традиционного ученика махо, живущего рядом с Цараккланом. Единственное отличие от других пещер – пол тут был земляной. Откуда в скале земляная пещера? Можно было только догадываться, скольких трудов стоило принести сюда эту почву. А может быть, таковой была структура этой горы? Судя по влажному, прелому, грибному запаху, огромное количество цнбр располагалось где-то поблизости.

Дар глянул на свою руку – в сгустившейся темноте его кожа уже начала светлеть. Это происходило короткими импульсами, еле заметными. Это было, как зоны большей яркости – длинные полоски света, идущие параллельно вдоль рук.